Старый Сантос и его потомки - [33]

Отца это возмущало, однако он ничего не мог поделать. Над ним посмеивались, когда он уговаривал дочь не петь на сцене. Он дал себе зарок, что его ноги не будет в клубе, когда поет на сцене его дочь. А человек он упрямый.

Со временем и его уломали. Это сделал старый его друг и сосед бондарь Менаша.

— Слышишь, упрямец, — обратился он к отцу Руты, — знатный ты у пас человек в округе, а такие творишь глупости! Люди ведь потешаются.

— Над чем?

— Очень просто! Была бы у меня такая дочь с таким божественным голосом, я, ей-богу, не ходил бы на работу, а сидел целыми днями дома и слушал бы ее песни!.. Все в восторге от ее голоса, все восхищаются, когда твоя Рута выходит на сцену. А ты надулся, как индюк, и ни разу даже не слышал, как она поет…

— С меня хватит, что ты слыхал… — пробурчал Сантос. — Достаточно с меня и того, что она заливается целыми вечерами и дома, и на винограднике…

— Э, мой друг, что-то на тебя не похоже! Ты меня прямо удивляешь… — не отставал от него Менаша. — Вся округа восторгается твоими винами, виноградом… Кто-кто, но ты хорошо знаешь, что, когда выпивают бутылочку винца, сразу тянет к песне. Царь Давид и его сын, царь Соломон, да будет тебе это известно, частенько прикладывались к чарке, вот они и любили петь! Не будь этого божественного напитка, кто его знает, придумал ли бы свою «Песнь песней» Соломон, а Давид свои псалмы… Пойми, упрямец: вино идет в одной упряжке с пением и виноградниками. А ты почему-то не желаешь этого понимать…

Менаша еще долго изводил Гедалью своими упреками и примерами далекого прошлого, не давая ему покоя, и все-таки уломал: Сантос пошел с ним на концерт!

И здесь Гедалья понял, каким был ослом и сколько потерял из-за своего упрямства!

Он вовсе не представлял себе, что Рута может так очаровывать людей своим голосом! Не зря ведь говорят, что нет пророка в своем отечестве. После ее пения люди чуть не разнесли зал, так они кричали, хлопали, требовали петь еще и еще.

— Ну, теперь ты уже понимаешь, зачем я тебя тащил сюда, чудак этакий! Ты хоть видишь, какая дочь у тебя? — Менаша толкнул его локтем в бок, кивнув на девушку, которая стояла у рампы и низко кланялась публике. — Ты хоть видишь, что у тебя за сокровище? В один прекрасный день она возьмет свой чемоданчик и скажет: адью, папаша, я от вас ухожу… Кто-нибудь из тех певцов или танцоров засватает ее и уведет к себе. Она даже фамилию поменяет, вот увидишь!

— Что ж, в добрый час… — не без грусти ответил Сантос. — До седых волос моя Рута небось не засидится… — Но тут Сантос спохватился, уставился на доброго приятеля: — Постой, постой, а ты, собственно, к чему об этом завел разговор?

Бондарь несколько растерялся, пожал плечами:

— Понимаешь, Гедалья, мой сын, Симон… Я и не знал, что он так убивается по ней… Любит он Руту! Оказывается, он ей писал из армии… Все время писал, а мне ни гугу…

— Пу и что, если писал? Что-нибудь убавилось от нашей почты?

— Нет! Ничего не убавилось, конечно… Но Рута ему, оказывается, не отвечала… Я ее как-то спросил, почему опа ему не отвечает. Представь себе, она на меня посмотрела так, что у меня отнялся язык…

— Значит, умница! — рассмеялся Сантос.

— Почему?

— Потому что не твоего ума это дело!.. Тебя это не касается!

— Нет так нет… — недовольно промямлил Менаша. — Но, быть может, ты хочешь сказать, что сынок у меня неудачный? Плохой, может, скажешь, парень? Нет, парень он отличный. Отслужил, пришел домой в звании сержанта, тихий, разумный. К тому же, сам знаешь, какие у него золотые руки. Работяга первого класса. Разве твоей Руте нужны эти бездельники, всякие там танцоры и певцы, которые бог знает что мнят о себе?

Этот разговор Гедалье не понравился. Однако он не хотел обидеть доброго друга:

— Понимаешь, Менаша, ты ведь знаешь, что я тебя уважаю, и дружим мы не первый год. И твоего сына Симона люблю, ничего к нему не имею. Будь я на месте Руты, мне другого жениха не нужно было бы! Хороший, скромный и работящий парень. Но разве Рута у меня спрашивает совета? Сам понимаешь, что в такие дела я не могу вмешиваться. Стоит мне об этом лишь заикнуться, как засмеет она меня и будет права.

— Да, я понимаю, Гедалья, но все-таки, будь мы сватами… После того, как жена моя ушла от нас, пусть ей пухом будет земля, мы сразу осиротели. Дом наш — не дом, хозяйство не хозяйство. Даже некому сварить тарелку борща. Когда нет хозяйки в доме, все идет прахом. А вот твоя Рута… Симон в ней души не чает! Думаешь, была бы плохая пара?..

— Менаша, я ведь тебе уже сказал… Кроме того, послушай меня! То, что ты только что мне поведал, пусть твой сын скажет ей, Руте, и пусть она ему ответит… Это их личное дело. А у нас, дорогой мой, свои заботы…

Гедалья взглянул на часы и спохватился: уже так поздно, а он ведь обещал прийти в гости к Кузьме Матяшу, к своему старому другу, который живет в Лукашивке. У него сегодня большое торжество: возвратилась из Винницы его единственная дочь Леся. Она окончила институт и назначена учительницей в местную школу. Хотя Гедалья не очень любит ходить в горячую пору по гостям — у него масса других забот, но к Кузьме Матяшу пойдет непременно! С этим скромным и добрым пасечником он с удовольствием посидит часок-другой. Много лет подряд Кузьма Матяш вывозит в лесок, примыкающий к виноградной плантации, огромную колхозную пасеку, и Гедалья часто приходит к шалашу Кузьмы посидеть, потолковать. И тот, в свою очередь, частенько посещает шалаш знаменитого виноградаря. Так они издавна дружат семьями. Неразлейвода! Любят они в свободную минутку в шахматы поиграть или просто так посидеть за кружечкой вина, за чаем со свежим медом.