Старый корабль - [44]

— Хочу вот поднести Четвёртому Барину. Но сперва нужно проверить, настоящая ли. Прошлый раз он с одного глотка определил, что подделка, и вышвырнул в окно. Хе-хе… Настоящая, как думаешь? Настоящая.

Цзяньсу выпил совсем немного, а Додо той ночью опрокидывал одну за другой. Он сидел, покачиваясь, и смотрел на Цзяньсу. Ему казалось, что голова Цзяньсу то увеличивается, то уменьшается — странное зрелище. Наверное, так странно выглядят все из семьи Суй. И Додо со смехом протёр глаза:

— Слушай, Цзяньсу, ты не знаешь, в этом году замышляет ли кто-нибудь против меня? — Цзяньсу промолчал. — У меня всё благополучно, это их раздражает. Но я ещё в самом начале! Есть «промышленники», у которых по три-четыре машины и по секретарше рядом. Мне такое тоже надо. Как думаешь, есть такие, что строят мне козни?

Цзяньсу поднял взгляд на Додо — глаза у него были полуприкрыты. С силой сжав губы, Додо разбил рюмку о стол:

— Если кто в Валичжэне и посмеет строить козни семье Чжао, то наверняка кто-то из семьи Суй… Хм, хм! Но если кто из других против меня замыслит, одним пальцем проткну, а ежели это будет юнец из семьи Суй, и пальцем не пошевелю! — При этом Додо выпрямился и расхохотался. Цзяньсу смотрел на него, ничего не понимая. Додо встал: — И пальцем шевелить не надо. Вон той штукой и прикончу. — И задрал зад, с усилием двинув тело вперёд.

Кровь бросилась Цзяньсу в голову, зубы застучали. Краешком глаза он глянул на тесак на подоконнике.

Расколотив рюмку, Додо потерял настрой пить. Вытащил откуда-то ржавую иголку и стал пришивать пуговицу. Всякий раз голая жирная рука вытягивала очень длинную нитку, взлетая с иголкой высоко вверх, при этом всё тело как-то странно подрагивало. Глаза Цзяньсу были прикованы к тесаку, а Додо знай себе вытягивал нитку. Один раз его рука с иголкой поднялась аж до макушки Цзяньсу, и неожиданно остриё свернуло в сторону, стремительно ткнув в правый глаз. Вскрикнув, Цзяньсу ушёл головой влево и одновременно правой рукой перехватил жирную руку с иглой.

— Почти, — хмыкнул, глядя на него, Додо и рассмеялся. Сердце Цзяньсу заколотилось, он не только не отпустил руку — глаза, не отрывавшиеся от тесака, яростно блеснули.

— На руку смотри, — произнёс Додо и с силой ковырнул мизинцем захваченной руки прямо по ногтю указательного пальца Цзяньсу. От пронзившей до самого сердца боли Цзяньсу аж задрожал, а Додо, воспользовавшись этим, вывернул запястье и высвободил руку с иглой… Ржавая игла снова воткнулась в пуговицу, неторопливо вытянулась длинная чёрная нитка. — Вообще-то молод ты ещё, не годишься, — заявил он, продолжая пришивать пуговицу. — Этому трюку я в годы войны научился. А ты на войне не был… Может, старший брат твой в этом больше поднаторел.

Когда в ту ночь Цзяньсу уходил от Додо, его всего трясло. Он решил сразу зайти на мельничку у реки, но обсуждать что-то с Баопу не собирался. Перед глазами ещё стояла произошедшая в прошлый раз ссора. Шатаясь на леденящем западном ветру, он стиснул зубы и решил устроить на фабрике «пропавший чан». Раз решение принято, трясти его стало меньше. Он вернулся к себе в каморку, всё тело ныло от усталости, но сон не шёл, и он снова взялся за подсчёты. Он считал и раздумывал до самого рассвета, часа, когда наибольшая усталость охватывала всех работников. В такое время к работе лучше и не приступать. Устроить «пропавший чан» — пара пустяков, будь то помол фасоли, осаждение крахмала, перемешивание крахмальной массы, температура воды, ошпаривание фасоли, смешивание крахмального раствора… «Пропавший чан» может случиться при несоответствии на любом этапе, вот некоторые и пожалуются на свою судьбу. Возможно, самый подходящий способ — взяться за крахмальный раствор.

В проулке запели петухи. Цзяньсу отправился на фабрику. Было прохладно, и он надел чёрную накидку с капюшоном.

Вокруг отстойника царило спокойствие, следивший за ним работник уже где-то прикорнул. Цзяньсу остановился у края, глядя на раствор, отсвечивающий под газовой лампой светло-зелёным. Цвет приятный, поверхность ровная, как зеркало. Крахмал спал в растворе крепким сном, закваска обнимала своё дитя. В ноздри бил душистый, вроде бы чуть кисловатый запах. Он понимал, что это ещё не идеальный раствор, что он питает всё остальное производство, что от него зависит идеальное прохождение нескольких последующих производственных процессов. Под светом фонаря его тень падала на поверхность чана, и ему показалось, что он видит на воде пару чистых, незамутнённых девичьих глаз. Он перевёл взгляд, ища железный ковш и обжигающую трубу с горячей водой: нужно было только пустить горячую воду, добавить несколько черпаков чёрных дрожжей, и дело сделано. Из цеха за стенкой не слышалось гомона, только слабые удары ковшом. Найдя шланг с горячей водой, Цзяньсу притянул его и повернулся за чёрными дрожжами. В это время кто-то зевнул — из-за стенки вышла Даси, она тёрла глаза и, не видя, куда идёт, приближалась с этой стороны к отстойному чану. Цзяньсу поспешно убрал руки под накидку и встал у неё на пути. Когда Даси подняла голову и увидела Цзяньсу, глаза её блеснули, и сна в них как не бывало. Кашлянув, она уставилась на шланг, из которого текла горячая вода и вырывались клубы белого пара.