Старый корабль - [22]

Все застыли в почтительном благоговении. Будто во сне люди видели в туманной дымке простор океана, толпу обнажённых по пояс людей, энергично работающих вёслами в момент смертельной опасности. Или корабль, гружённый сокровищами, блистающий всеми цветами радуги, который вот-вот исчезнет в густом тумане. Вот уж поистине, когда вместе небо и море, человек и корабль, счастье и беда порождают друг друга! Старики тут же вспомнили, как у пристани высился целый лес корабельных мачт и вокруг разносилась вонь от рыбы. Рядом теснились и новые корабли, и старые джонки, столько их — ни конца ни края. Дыхание множества моряков на палубах, в нос бьют непотребные и грязные запахи. Торговля в Валичжэне процветает, со всех сторон со звоном катятся серебряные юани. Пусть дождь льёт как из ведра без остановки, корабли, как саранчу, этим не распугаешь… Окружившие Суй Бучжао и его маленький корабль люди молча переглядывались, будто видели друг друга впервые. Лишь протерев глаза, они увидели, что Суй Бучжао уже уселся на ещё не спущенный на воду корабль. Он поднял привязанную к поясу подзорную трубу, как приглашение Цзяньсу тоже взойти на корабль.

Цзяньсу, крича как безумный, рванул к нему.

Но его ухватил за полу зоркий и проворный Баопу и, как Цзяньсу не вырывался, ни в какую не отпускал… Суй Бучжао ругался последними словами. Потом махнул рукой, все поняли, что это знак спускать корабль вместе с ним, и с азартом взялись задело. Коснувшись воды, корабль словно ожил, послышалось довольное урчание. Парус наполнился ветром, и корабль быстро отошёл от берега. Суй Бучжао поднялся, подставив речному ветерку взлохмаченные волосы. Он то стоял, уперев руки на поясе, то хлопал себя по ляжкам и строил рожи стоящим на берегу. Женщины в толпе опускали глаза и вполголоса ругались: «Вот ведь бесстыжий!»

Когда корабль вышел на середину реки, все словно пришли в себя и разразились громкими криками: «Славный корабль! Добрый моряк! Силён, Суй Бучжао! Вернёшься, меня с собой возьми!..» Под эти крики кораблик на стремнине вдруг задрожал и закружился против часовой стрелки. Сначала медленно, как старый жёрнов в мельничке у реки, потом всё быстрее и быстрее. Все думали, что он вот-вот помчится как ветер, а он булькнул и пошёл на дно! На поверхности остался лишь небольшой водоворот. Ну, если Суй Бучжао не сумеет выбраться из воронки, конец ему пришёл! Ждали-ждали, но он так и не появился. Водоворот через какое-то время исчез, и вода в реке потекла как прежде. Цзяньсу разревелся в объятиях Баопу, тот крепко обнял братишку, но руки его дрожали.

Когда, потеряв надежду, все начали сокрушаться, недалеко от берега из воды показалась человеческая голова. Это был ни кто иной, как обросший щетиной Суй Бучжао. Не обращая внимания на радостные возгласы, он, весь мокрый, вразвалочку пошёл прочь… Тут все стали судить-рядить: мол, корабль утонул — это знак небесный, наверное, в Валичжэне больше не должно быть кораблей. Не утони он, кто знает, может, Суй Бучжао и уплыл бы из городка навсегда! Все соглашались, а в душе винили себя в том, что даже не спросили, куда он собирался вести корабль. И повернулись к Цзяньсу, приговаривая: «Вот ведь повезло парню!» Нашлись и такие, кто обвинял Суй Бучжао в злонамеренности: это надо было ребёнка с собой позвать! Баопу пересуды слушать не стал, взял братишку за руку и направился по тропинке, где оставались следы стекавшей с дядюшки воды.

Несколько дней подряд Суй Бучжао не показывался. Он серьёзно приболел, и когда вышел из своей пристройки, стало видно, как он исхудал — одна кожа да кости, а на лбу синяя повязка, словно для того, чтобы голова не развалилась.

Корабль утонул, но через несколько лет появился ещё один. Это всколыхнуло всю провинцию[17]. Примерно в то же время стали разбирать и стену — такой вот лихой год приключился.

Суй Бучжао в тот день погрузился в чтение старинной книги по кораблевождению. Вдруг за окном раздался крик: «Ирригаторы корабль откопали!» Суй Бучжао понял, что сейчас там собрался весь городок, и никто не скажет наверняка, что это за корабль, и с колотящимся сердцем побежал к реке. Добежав до пристани, он увидел, что на берегу собрались почти все жители. Он прибавил шагу, но ноги заплетались, он спотыкался и падал много раз. Люди уже стояли чуть ли не железной стеной, но благодаря худобе он-таки протиснулся и смог увидеть, что уже было выкопано. В большущей канаве текла грязная вода, то, что она скрывала, вытащили, и у него вырвался душераздирающий вопль: «Мамочки мои!..»

Это были остатки большого деревянного корабля. Борта сгнили и обвалились, остался лишь каркас длиной более шести чжанов[18]. Два стальных нароста на нём когда-то были пушками, рядом — большой ржавый якорь. В беспорядке разбросаны непонятные предметы с налипшей на них жёлтой глиной. На носу наискось торчали два стальных прута. В небе кружил большой ястреб: его привлёк стоявший в воздухе странный запах. Донельзя тошнотворный, этот запах сушил глотку. Обдутый ветерком внешний слой каркаса уже краснел. Вода, сочившаяся через отверстия в дереве, сначала белая, тут же становилась красной. Пришедшие ощущали запах крови и, недовольно гудя, старались отступить подальше. Круживший в небе ястреб иногда недвижно застывал, как приклеенный.