Старый дом - [193]

Провожая председателя, Олексан подумал о том, что можно попросить денег авансом, пожалуй, Кудрин ему сейчас не отказал бы. Ну да, Кудрин не отказал бы… Но у Олексана язык не повернулся просить об этом. Не стоит, решил он, беспокоить председателя по таким пустякам. Жили же они до сих пор без гардероба, обходились без него, потерпят еще. Сколько? А сколько нужно. Лишь бы Глаша поняла это!..

16

Подмечено издавна: год с годом не бывают схожи. Ака-гуртские старики рассказывают, что в их пору и погода стояла иная: летом жарища несказанная, а зимой трескучие морозы, на деревьях аж кора лопалась. Даже весной ударяли такие утренники, что по звонкому насту обучали жеребят стригунков ходить в упряжи. Кто их знает, стариков, может, и прибавляют малость, поди, проверь их…

Весна в этом году в Акагурт пришла необычайно рано. У стариков опять же свои приметы: "На Евдокию пора высевать семена огурцов на рассаду, а в день Благовещенья грешно даже полешко поднять, в этот день и птицы гнезда не вьют…" А у молодежи, поди ж ты, свои приметы времени: к концу марта надо справиться с ремонтом машин, а в апреле начнется культивация. Вот и поговори с нынешней молодежью! И деды и внуки в одной деревне живут, одну землю топчут, а на разных языках рассуждают. Парень сидит за рулем трактора, попробуй, спроси у него, кто была такая Евдокия, так он тебе в лицо рассмеется. Потому и горестно вздыхают порой акагуртские старики: "Охо-хо, мы помрем, и все стародавние праздники забудутся…"

Уже в конце марта солнце стало сильно пригревать, на взгорках зачернели проталины, а потом подул южный ветер-снегоед, лохматые тучи проносились низко" секли дома и деревья косыми струйками дождя. Речка Акашур летом почти пересыхает до дна, мальчишки, подвернув штаны, прямо руками ловят в обмелевших заводях скользких усачей. А тут смирная речонка взбунтовалась, вышла из берегов и залила окрестные низины и луга. С каждым часом вода прибывала, угрожая затопить колхозные постройки.

В одну из холодных темных ночей акагуртцев разбудили тревожные сигналы. Около конного двора, безостановочно били в кусок металлической балки. Тут и там в домах зажигались торопливые огни, люди на ходу одевались и выбегали на улицу, тревожно озирались, боясь увидеть зарево пожара. Но зарева не было, а со стороны конного двора продолжали нестись звонкие удары…

Харитона Кудрина разбудила мать:

— Харитон, проснись, кто-то в рельсу колотит! Никак, горит…

С трудом растолкала: вечером Харитон вернулся из дальней бригады усталый и расстроенный. Когда до его сознания дошли слова матери, он мигом вскочил, оделся, будто по армейской тревоге, и опрометью кинулся на улицу. Из-за ситцевой занавески показалась заспанная Галя, встревоженно спросила:

— Тетя Марья, что случилось?

— Кабы сама знала! Слышь, в рельсу колотят, значит, что-то неладное. Люди вон бегут… Осто-о, в такую ночь не приведи беду… Темно, хоть лучиной в глаз ткни.

Галя накинула теплый шерстяной платок и, подойдя к окну, стала всматриваться в темноту ночи. По улице мечутся красноватые огни фонарей, слышно, как по всему Акагурту остервенело лают собаки. Галя со страхов подумала, что в той стороне, куда бегут люди с фонарями, — склады. А там — семенное зерно! Как же она может оставаться дома, когда там… Сдернула с плеч платок, бросилась одеваться, а у самой пальцы дрожат, путаются в петельках.

— Осто, Галя, и ты туда же? Оставайся дома, без тебя управятся мужики!

— Побегу, Марья-апай, сердцу не терпится!

Пробегая мимо дома Кабышевых, она заметила женскую фигуру, жавшуюся в воротах. Галя узнала жену Олексана.

— Не знаете, что там такое случилось? Олексан убежал, долго не идет…

— Не знаю. А вы чего здесь стоите, идемте вместе!

— Ой, куда я пойду, дома никого, везде открыто! Одной сидеть боязно, стою здесь. Подожду, может, вернется скоро…

Галя побежала дальше, с неприязнью подумай: "Боится, добро растащут! Очень кому-то нужно! О муже беспокоится? Над барахлом трясется! Ну и стой себе, как собачка на привязи…"

Добежав до конторы, она узнала причину ночной тревоги. Где-то в верховьях разбушевавшаяся река прорвала запруды и начала бесноваться без удержу. Животноводческие фермы стояли в полуверсте от реки, но и к ним подобралась вода: размыв неширокую дамбу, устремилась к коровнику. Почуяв опасность, обеспокоенно мычали и рвались с привязей коровы. Часть коров была уже выведена. Люди кричали и размахивали фонарями. Близко шумела вода. Испуганные животные никак не хотели идти в темноту.

Олексан Кабышев, запыхавшись, подбежал к председателю:

— Харитон Андренч, на ферме вода уже на вершок поднялась. Если не загородим ей дорогу, совсем зальет!

В сильном возбуждении он не замечал, что громко кричит. Кудрин в ответ тоже крикнул:

— Как ты ее теперь задержишь, поздно! Надо было раньше об этом думать!

— Десять лет такого паводка не было!.. Попробуем бульдозером подтолкать землю, будем дамбу усиливать! По другому руслу пустим!

— Давай! Только осторожнее там…

Кабышев кивнул и нырнул в темноту. Кудрин вырвал из чьих-то рук зажженный фонарь и побежал внутрь фермы. В самом конце длинного и темного прохода мелькали огни, слышались голоса, высокий женский голос в отчаянии кричал: "Да иди ты, иди, бестолковая! Ой, сердце мое! Дурочка ты, Милка-а-а…" Молодая корова-первотелка, ошеломленная криком и шумом, бестолково металась из угла в угол, не понимая, чего от нее хотят. Дрожа всем телом, пригнув голову с большими острыми рогами, она тревожно всхрапывала и жалась к стенке. Человек пять-шесть мужчин, размахивая руками и крича наперебой, пытались направить ее к выходу, а Параска со слезами в голосе уговаривала свою любимицу: "Милка, Милка, сдурела совсем! Иди же, иди-и-и…" Кудрину оставалось сделать шагов десять, когда обезумевшая от страха корова, коротко промычав, вскинула голову и, напрягшись всем телом, бросилась вскачь по коридору. В сознании Харитона в какую-то долю секунды мелькнуло: "Фонарь! Здесь сухое сено…" Вытянув в сторону руку с горящим фонарем, метнулся вправо, и в этот момент что-то острое ударило его в левую часть груди, отбросило назад. Харитон упал, ударившись затылком о кирпичную стойку.