Старый дом - [144]
Предваряя события, Кудрин уже думал о том, с чего он начнет свою работу в колхозе. "Да, да, надо начать с дисциплины, права агрономка. В армии насчет этого просто: "Выполняйте приказ! — и точка. Надо добиться того, чтобы люди снова поверили в свои силы, крепко поверили в то, что укрупненный колхоз может и должен подняться на ноги. Одному это не под силу, будь ты хоть трижды майором или даже генералом! А хорошие люди в колхозе есть, взять хотя бы того же Тимофея Куликова или Параску с Ориной. Подмять молодежь, сколотить крепкий актив…"
Кудрин вздрогнул от резкого скрежета железа, раздавшегося поблизости. Затем донесся сердитый окрик: "Пшел, поганый! У-у, лохматый шайтан…" Спустя минуту звякнула цепь: это в соседнем дворе у Кабышевых спустили на ночь с цепи собаку.
"Фу, черт — выругался про себя Кудрин. — Ночи теплые, люди при открытых окнах спят, а они с собакой… Кого боятся? Ворота будто в крепости, на железном запоре, и заборище такой, что комар не залетит…"
На востоке небо уже начинало бледнеть, а Кудрин все еще не шел спать. Выкурив последнюю папиросу, он скомкал пустую пачку и бросил в сторону. Постоял, помедлил, затем сделал несколько резких движений рукой, точно отряхиваясь от чего-то ненужного, лишнего, коротко выдохнул: "Все. Решено! Ладно, Галина Степановна, жалеть не будем!"
В начале лета, не дожидаясь отчетно-выборного собрания, в колхозе "Заря" сменили председателя и нескольких членов правления. В правление избрали Кудрина Харитона, Кабышева Олексана и Михайлову Прасковью.
На собрании Олексан сидел точно на живом муравейнике, на душе у него ворочалось смутное беспокойство. Он хорошо помнил, как несколько лет тому назад на таком же собрании Однорукий Тима бросил в лицо Макару Кабышеву гневные слова: "Нехорошо живешь, Макар-агай! Ты вроде "пчелиного волка": насекомое это сильно на пчел смахивает, только образ жизни ведет воровский, мед из ульев таскает. Вот и ты: вроде в колхозе числишься, а душой в стороне!" Хотя Олексан не совсем понял, за что упрекают его отца, но было стыдно до слез, он убежал с собрания. Лишь много позже он понял, что Однорукий Тима был прав.
Поэтому, когда Олексан услышал, что его выдвигают в правление колхоза, ему внезапно стало жарко, а ворот рубашки показался тесным. С мучительным напряжением ждал, что вот поднимется с места тот же Однорукий Тима или кто другой и скажет жесткие, колючие слова: "Ты, Олексаи Кабышев, не так живешь!" Нет, он не чувствовал за собой вины, но все равно на душе было неспокойно: а вдруг люди знают о нем то, чего он сам не знает?
Перед голосованием слова попросил Васька Лешак. Солидно откашлявшись и оглядев всех сидящих в тесном клубном зале, Васька обратился к председателю собрания:
— Прежде чем голосовать за Кабышева, я хотел бы познакомиться с его жизненной линией. Народ интересуется его автобиографией. Демократию надо соблюдать, так я понимаю!
Кругом заулыбались, кое-кто с завистью подумал: "Ну, Васька! Одно слово — Лешак! Ишь, загнул как: автобиография, демократия… Силен в науке, леший!"
Председатель собрания — бригадир трактористов Павел Ушаков — глазами отыскал в зале Олексана, кивнул ему, приглашая на сцену: дескать, демократия так демократия, народ просит. Олексан по тесному проходу пробрался на сцену, встал лицом к собранию. Не зная, куда девать руки, мял промасленную кепку, путался в словах:
— Не знаю, о чем рассказывать… Все знаете, родился здесь, в Акагурте, окончил семь классов… Работал трактористом, потом послали учиться на курсы механиков. Был там три года. А сейчас снова работаю. Имею семью — мать и жена, об этом вы сами знаете…
И умолк, не зная, о чем дальше рассказывать. Странное дело: бывает, что человек живет десятками лет, каждодневно о чем-то думает, беспокоитея, работает, с кем-то ругается, кого-то любит или ненавидит, но стоит попросить его рассказать автобиографию, как он теряется, говорит совсем не то. Бывает, человек прожил на земле полвека, а то и того больше, а вся его автобиография умещается на одной страничке школьной тетради…
Васька Лешак, выслушав сбивчивый рассказ Кабышева, снова вскочил со своего места, артистически поклонился:
— Спасибо, все ясно. В правлении Кабышев небось растраты не сделает, у него каждое слово на балансе! Что касается меня, то лично я не возражаю против кандидатуры товарища Кабышева. У меня все.
Сидящие позади Васи девушки сдержанно хихикают, прикрывая губы ладошками: "Ох, и болтун же этот Васька! Мелет и мелет языком. На людей указывает, а у самого давно надо бы зашить губы дратвой, чтоб не болтал зря!" Васька все это слышит, но оглядывается вокруг с явным гонорком: мол, видали, как надо! Я-то могу с любым человеком беседу вести на самом высоком уровне, а вы что? Эх, темный народ…
Когда голосовали за новых членов правления, Олек-сан сидел с опущенными глазами, словно через вату услышал далекий голос Ушакова: "Кто против? Против нет, единогласно… Далее голосуем за Михайлову Парасковью. Кто за то, чтобы…"
Приехавший из райкома представитель спросил из-за стола президиума:
— Эта самая и есть Парасковья Михайлова? Должен сказать вам, товарищи, что у нас имеется на нее жалоба. Думаю, что Михайлова сама догадывается, о чем идет речь. Расскажите народу, товарищ Михайлова, как это произошло, не стесняйтесь.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.