Старые мастера - [39]

в результате чего приговор суда первой инстанции отменяется; большой процент судебных ошибок по политическим мотивам свидетельствует о необъективности австрийской юстиции. Ныне в Австрии разложилась и осатанела не только государственная власть, так же совершенно разложилось и осатанело правосудие, сказал Регер. Австрийская юстиция лишилась доверия уже давно, она утратила независимость и превратилась в бесстыжую служанку политики. Любые разглагольствования о независимости австрийской юстиции — это надругательство над истиной, сказал Регер. Наше правосудие насквозь заполитизировано и полностью зависимо. Оно несет в себе опасность всему нашему обществу, и, поверьте, я знаю, о чем говорю, воскликнул он. Правосудие действует с политиками заодно, сказал Регер, чтобы понять это, достаточно трезвого ума и более или менее пристального взгляда на наше правосудие, проникнутое духом католицизма и национал-социализма. Нынешняя австрийская юстиция занимает лидирующее место в Европе и даже во всем мире по количеству судебных ошибок, это катастрофа. Если вам доведется столкнуться с австрийским правосудием, а я, как вам известно, нередко сталкиваюсь с ним, то вы сами убедитесь, что проникнутая духом католицизма и национал-социализма австрийская юстиция руководствуется отнюдь не правом, а беззаконием, которое порождает всеобщий хаос; в Европе нет более хаотичной, продажной, лживой и опасной для общества юстиции, нежели австрийская, причем решения здесь не столько зависят от чьего-либо глупого произвола, сколько продиктованы корыстным политическим расчетом — вот что характерно для современного австрийского правосудия, проникнутого духом католицизма и национал-социализма, сказал Регер. Если вашим делом занимается австрийский суд, вы оказываетесь во власти хаоса, каковым является австрийская юстиция; проникнутая духом католицизма и национал-социализма, она насилует истину и переворачивает факты с ног на голову. Австрийским правосудием чинится беззаконие, хуже того — калечатся человеческие судьбы, жернова абсурда перемалывают справедливость и право. Что же касается австрийской культуры, сказал Регер, то с нею дело обстоит и вовсе скверно. Так называемая классика настолько заезжена и истощена, что перестала быть интересной, это вы знаете не хуже меня, современное же искусство гроша ломаного не стоит. Современное австрийское искусство — такая дешевка, что его грех даже стыдиться, сказал Регер. Десятилетиями австрийское искусство пополняется лишь жалким кичем, которому место на помойке. Художники рисуют дрянь, композиторы сочиняет дрянь, литераторы пишут дрянь, сказал он. Но самую ужасную дрянь делают австрийские скульпторы. Они делают чудовищную дрянь, за которую получают наивысшие почести, что характерно для нашего безумного времени, сказал Регер. Современные австрийские композиторы — жалкие дилетанты, в концертных залах звучит такая музыка, что хоть уши затыкай. Современным австрийским писателям просто нечего сказать, мало того — они еще и совершенно не умеют писать. Ни один из наших литераторов не умеет писать, поэтому они выдумали для себя какой-то невыносимо пошлый, сентиментально-эпигонский стиль, сказал Регер; где бы они ни проживали, они пишут одинаковую дрянь, штирийскую и зальцбургскую, каринтскую и бургенландскую, нижнеавстрийскую и верхнеавстрийскую, форальбергскую и тирольскую, вся эта дрянь бессовестно втискивается под книжную обложку, после чего автор издает свое детище в надежде на признание и славу, сказал Регер. Сидя в муниципальной венской квартире, на летней каринтской даче или на штирийском захолустном хуторе, австрийские литераторы пишут эпигонскую чушь, бессмысленную и бессодержательную, которая прямо-таки сочится патетической патокой. Второе или даже третье поколение австрийских литераторов продолжает нести несусветную чушь, поскольку они никогда не учились писать и никогда не учились думать. Их эпигонская проза бессодержательна, однако претендует на философичность и почвенничество, сказал Регер. Эти заискивающие перед государством литераторы в сущности не пишут, а списывают, каждая их строка — краденая, каждое слово — ворованное. Их книги пусты, они пишутся исключительно из тщеславия и публикуются исключительно из тщеславия, сказал Регер. Литераторы стучат на своих пишущих машинках, сочиняя глупости и пошлости, за которые их впоследствии награждают всевозможными литературными премиями. По сравнению с современными австрийскими писателями даже Штифтера можно считать великим, сказал Регер. В их потугах на философичность и почвенничество нет ни одной оригинальной мысли, ибо эти люди просто неспособны мыслить самостоятельно. Их книги надо отправлять не в книжный магазин, а сразу на помойку, сказал Регер. Впрочем, на помойку следовало бы отправить вообще все современное австрийское искусство. Ведь то, что дают сегодня в опере, — музыкальный мусор, и то, что играют на концертах, — также музыкальный мусор, а то, что высекают из камня брутальные пролетарии зубила, самонадеянно и самозванно именующие себя скульпторами, — не что иное, как гранитный и мраморный мусор! Это ужасно, однако вот уже полвека у нас торжествует посредственность, воскликнул Регер. Добро бы Австрия была сумасшедшим домом, нет, она — богадельня! Однако старики здесь практически лишены права голоса, а молодежь еще бесправней, такова нынешняя ситуация. Зато так называемым деятелям искусства и культуры живется превосходно. Им назначают особые стипендии, их одаряют наградами, почетными званиями, научными степенями и государственными премиями; сегодня на банкете рядом с деятелем искусства сидит один министр, завтра — другой; сегодня деятелей искусства и культуры принимает федеральный канцлер, завтра - президент; сегодня их приглашают в дом социалистического профсоюза, завтра — в католический дом просвещения, и везде этих деятелей искусства и культуры чествуют и потчуют. Нынешние деятели искусства и культуры лицемерны не только в своем творчестве, но и в самой жизни. Творческое лицемерие чередуется с житейским и наоборот, ложь — все, что они делают, ложь — то, как они живут, сказал Регер. Взять, к примеру, так называемые авторские турне, когда писатель объезжает с выступлениями всю Германию, всю Австрию и всю Швейцарию. Они встречаются с читателями, не пропуская ни одной провинциальной дыры; они читают вслух фрагменты из своих дрянных книжонок и набивают себе карманы марками, шиллингами и франками, сказал Регер. Нет ничего отвратительнее так называемых