Старые долги - [74]

— А ты со мной не поедешь? И что за название?

— Чего не нравится то? «Аtoms for peace»-начинай думать как это выглядит по международному, а не по казахски. А ехать с тобой, смысла нет. Что я знаю про создание стройотрядов? Там тебя не съедят. Разве что легкие пытки, но потерпишь.

Быстро набросал ему кроки маршрута.

— На КПП тебя пропустят. Навходе представишься. Тебя проводят. Паспорт с собой? Тогда выезжай сейчас. Ехать полтора часа.

Набрал Григория. Гриша на работе. Перезвоните вечером.

Выйдя из комитета, я с удивлением понял, что у меня выходной! Поглубже натянул вязаную шапку. Наглухо застегнул аляску, обматался арфаткой по глаза. И свалил из института. Прогуляюсь.

Дошел по Марата почти до Невского. И сел на троллейбус обратно, по Загородному, до Техноложки. Бросил пятак в ручную кассу. Открутил билет. Он оказался счастливым. Съел. За пятак взял еще один. Понял, что не прочь перекусить. Съел яишницу на углу Клинского и Серпуховской. В садике Олимпия попил кофе. В доме рядом любил бывать Распутин. Ради интереса дошел до дегустационного зала «Нектар». Он работает! Зашел, и у стойки попросил мадеры. Мадеры не было. Взял крымского коньяка. Бармен рассказал, что согласно сухому закону, они вне репрессий. Но народ почему то не идет. Посочувствовал, и пошел дальше. В особо скользких местах тротуаров дворники долбили ломами лед. На Первой красноармейской заглянул в полуподвальное кафе, в котором частенько бывал в девяностые. Сейчас это обычная рюмочная. Добавил коньяку. Вышел к Троицкому Собору. Свернул на лево, И по Измайловскому поплелся домой. Париж, Париж. У нас тоже ништяк.

Глава 40

После прогулки в понедельник, вся неделя продолжилась так же созерцательно. Спокойная неторопливость укутала от внешних раздражителей, и позволила просто радоваться. Хорошей погоде, что неожиданно установилась. Отсутствию плохих новостей. Пустому трепу с одногрупниками.

Бремя славы, после концерта, уменьшилось ко вторнику. Все овации достались СанСею и Филу. Рядом с Филом была Наташка, глядя на которую любому было ясно, что у такой девушки даже самый никчемный парень становится очень даже ничего. А если она захочет, то даже позволит ему стать рок-звездой. У СанСея все было сложно.

Весь поток с интересом наблюдал Санины попытки объясниться. Но Воронова была печально непреклонна. В черной водолазке, выгодно подчеркивающей около третий размер. С поднятыми вверх волосами, открывающими волшебную шею. В скромных, не очень модных, но очень в обтяжку черных джинсах, и темных ботиночках. Она воплощала собой живой упрек мужскому бездушию, коварству, и неверности. И как же можно с ней, такой беззащитной, поступать так бесчеловечно.

Своим совершенным магнетизмом, эта безупречная, в своей законченности картина страдания, прошибала даже меня. Кончилось все как и ожидалось. В среду, после третьей пары Сашка схватил упирающуюся Воронову, затолкал в такси и повез мириться. К чести Шурика, все было спланировано. Заказано такси. У меня СанСей отобрал ключи от квартиры. Сказал раздраженно, ну ты там где нибудь сам знаешь, я побежал короче.

Случившийся рядом в этот момент Ефрем похлопал меня по плечу. Сказал, что видимо до завтра я ночую в общаге. Так что пойдем Антоха в магазин. Вроде бы коньяк завезли.

Сенсационный возможный разрыв Вороновой и СанСея затмила другая новость. Во вторник с утрана доске объявлений висел скромный листок. На нем было написано, что формируется ССО «Мирный Атом», что будет летом работать в финском городе Ловиза. Желающих участвовать просим подать заявления.

Комсомольский вождь с руководством Управления поладил. Директор свалил отряд на Горика. А Горик спихнул это дело Паше. Получив дополнительную нагрузку, Паша вспомнил про паркет. Я почувствовал что мне кранты. Весь вторник делал вид, что не слушаю автоответчик. Но моя машина стояла подокнами Пашиного кабинета. Я позвонил.

— Паш, привет.

— Это ты? — предвкушающе заорал брат.

— Это я.

— Ты понимаешь, Антон, что ты пьешь мою кровь?

— Да, пью- с достоинством согласился.

— И как же ты теперь поступишь?

— Паш, есть множество вариантов. К примеру- честный. Я приезжаю к вам с циклевочной машиной. Все как положено. Тебе, Людке и Юльке — маски, противошумные наушники. Два дня, и пол как новый. За выходные управлюсь. Только нужно будет все защитить от пыли. Лестничную клетку потом помыть, окна там, двери. Одежду пропылесосить.

— Мне приятно, Антон, что ты осознаешь почему умрешь. Но ты говорил про варианты.

— Предлагаю красивый вариант. Древний ковер. Скроет непорядок. Гостям расскажешь, что украл Людку из института, завернув в эту прекрасную вещь. И умчался от погони на трамвае вдаль.

— Неплохо. А как ты извинишься за твой несчастный ССО, которому я теперь куратор?

— Я, Паш, не ты. Нет во мне жестокости. Поставишь мне бутыль коньяку армянского, и в расчете.

— Гм. Ты там что, уже с наркотиками познакомился? Объясни, что я буду иметь, кроме трех, нет четырех вечеров, которые ты проведешь со своей племянницей. Не прибегая к поездкам на диване.

— Хорошо, если настаиваешь, давай две бутылки.

— Пять вечеров. И один выходной с утра до вечера.