Старший брат царя. Книга 2 - [58]
— А ты ужин готовь. Мы дорогой двух зайцев подбили.
— Ужин будет. А зайцев у нас и своих хватает. Во видишь — из кустов выглядывают, ждут, когда мы им ботву бросим. Будто в лесу травы нет.
Дарья оказалась худенькой бабой лет сорока. Она ненадолго скрылась в землянке. Появилась уже в новой рубахе, голова повязана светлым платком с цветочками, в руках несколько кусков бересты. Ни слова не сказав, пошла вперед. Сургун нагнал ее и спросил, как поживает боярин.
— Что ему! Блажит, — ответила она пренебрежительно. — Стрелы делает да пускает. — На все другие вопросы отвечала односложно — «да», «нет».
Из леса вышли на большой вспаханный выжиг. Тут виднелся участок еще не выбранной репы, на нем работало несколько баб и ребятишек. Дальше шло жнивье, стояли частые скирды жита. За жнивьем виднелась яркая зелень озимых.
Сургун, ничего толком не добившись от Дарьи, отстал и принялся объяснять Юрше:
— На эту заимку к зиме знаешь сколько народу наезжает! А сейчас вот репу убирать некому. Хлеб с горем пополам скосили, а жрать многие приедут.
— Лихие люди? — Юрша сказал и тут же поправился: — Кудеяровцы?
— Ну да. Таких заимок множество по Воронежу, Дону и на Волге есть. Не только разбоем живут, но и хозяйство ведут. Тут староста, голова их, слабоват, мужиков распустил, а с бабами много ли сделаешь. А так, иную заимку от казачьей не отличишь.
— И на добычу не ходят? — удивился Юрша.
— И они ходят, и казаки тоже.
— Тогда чем же кудеяровцы от казаков отличаются?
— Казачьи станицы учтены в Поместном приказе, что ль. И опять же службу воинскую тут на украйне несут. А кудеяровцы живут сами по себе. Вон в казанский поход людей давали, казаками назвались. А другой раз царевы вои приезжают, начинают заимки жечь. Казаки и грабить ватажников помогают.
— А кудеяровцы что?
— А что кудеяровцы? Царевы вои с большими ватажками не связываются. А так, кого поймают, тут же вешают. Никого не милуют, ни баб, ни ребятишек. Ну и наши...
Пока они разговаривали, Дарья вывела их к поляне. В дальнем углу ее у шалаша сидел человек. Дарья окликнула его, и он направился к ним навстречу. Сургун, приветствуя его, назвал боярином и представил спутника как опального князя. Тот обрадовался Сургуну, обнял его, а Юршу оглядел с ног до головы, отрицательно покачал головой, что-то вроде как промычал. Дарья подала голос:
— Боярин говорит, что не ведает такого князя.
Сургун спросил:
— А ты, Юрий Васильич, не узнаешь? С царем его, должно, много раз видел.
Юрша присмотрелся. Перед ним стоял мужик лет тридцати. Выгоревшая борода коротко острижена, волосы перехвачены ремешком, как у мастерового, бегающие глаза под нависшими бровями. Кафтан перехвачен двумя ремнями, на одном короткий меч, а на втором колчан с укороченными стрелами. В руке довольно редкое оружие — литовский арбалет. Нет, он такого боярина не знает.
— Ну как же! — удивился Сургун. — Даниил Патрикеев, друг государев. После милости царской, вишь, еле поправился.
Слова Сургуна преобразили Даниила: он злобно оскалился и зарычал, потрясая арбалетом. Юрша вспомнил, что еще до казанского похода пропал один из ближних людей царя. Потом прошел слух, что государь, осерчав на него за что-то, приказал отрезать ему язык.
Сургун попросил Даниила показать, как он отомстит царю. Даниил рассмеялся и гордым жестом показал на край поляны, где возвышался плетень, на котором было закреплено чучело человека, изготовленное из травы и тряпок. Далее Даниил разыграл короткое лицедейство. Он снял меч и колчан, положил их на траву, а взведенный арбалет с закрепленной стрелой спрятал под кафтан и пошел, будто ведя кого-то за руку. Сургун пояснил:
— Это он по Москве слепцов ведет и делает вид, что распевает Лазаря вместе с ними. Вот из ворот выезжает государь, слепцы валятся на колени, и тут...
Даниил, упав на колени, молниеносно выхватил арбалет. Стукнула тугая тетива, а в голове чучела закачалась стрела. Только теперь Юрша разглядел там с десяток других стрел.
Промычав, Даниил взял у Дарьи бересту и, остро заточенной палочкой что-то написав на ней, подарил Юрше.
«Иоанн смерть от меня примет», — прочитал он.
— Но это будет и твоя смерть, убежать не удастся, — сказал Юрша.
Даниил на той же бересте дописал: «Аз и ныне для всех мертв».
До позднего вечера Даниил писал на бересте, а Юрша и Сургун отвечали на его вопросы.
На следующее утро Даниил провожал их в обратный путь, обещав приехать по первому снегу. Когда отъехали достаточно далеко от заимки, Юрша спросил, как боярин оказался здесь. Сургун пояснил:
— Царь лишил его языка и бросил в лесу. Наши ребята подобрали и ко мне принесли. Я его спрятал надежно и выходил. А он вроде как умом подался, домой не захотел, рвался царю отомстить.
— Небось твои ребята натравили?
— Нет. Я отговаривал его. Опасное дело, поймают, сразу подозрение на нас. Стрелять он у меня на пчельнике уже начал, потом Гурьян ему самострел подарил. Радости было! А теперь он лучший промысловик: зверя в глаз без промаха бьет. — Некоторое время помолчав, спросил: — Помнишь наш ночной разговор в шалаше? Так этот Даниил в нашем деле может большую подмогу оказать, ежели исполнит свою задумку. Пока Дума станет решать, на чью голову примерить шапку Мономаха, подойдем мы и...
Писатель Николай Васильевич Кондратьев (1911 — 2006) родился в деревне Горловка Рязанской губернии в семье служащих. Работал топографом в Киргизии, затем, получив диплом Рязанского учительского института, преподавал в сельской школе. Участник Великой Отечественной войны. Награжден орденами Красной Звезды, Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией» и др. После войны окончил Военную академию связи, работал сотрудником военного института. Член СП России. Печатался с 1932 г. Публиковал прозу в коллективных сборниках.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Теодор Мундт (1808–1861) — немецкий писатель, критик, автор исследований по эстетике и теории литературы; муж писательницы Луизы Мюльбах. Получил образование в Берлинском университете. Позже был профессором истории литературы в Бреславле и Берлине. Участник литературного движения «Молодая Германия». Книга «Мадонна. Беседы со святой», написанная им в 1835 г. под влиянием идей сен-симонистов об «эмансипации плоти», подвергалась цензурным преследованиям. В конце 1830-х — начале 1840-х гг. Мундт капитулирует в своих воззрениях и примиряется с правительством.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.