Старшая сестра, Младшая сестра, Красная сестра. Три женщины в сердце Китая ХХ века - [71]
Однако убежденные диссиденты продолжали выступать против генералиссимуса. В 1933 году в приморской провинции Фуцзянь было образовано очередное непризнанное правительство. Чан Кайши разгромил заговорщиков. Кроме того, он вел «кампанию по истреблению» «коммунистических бандитов», под контролем которых находились огромные территории на юго-востоке Китая, и в 1934 году сумел оттеснить их к северным границам.
После смерти матери Мэйлин впала в глубокую депрессию. Чан Кайши решил вытащить жену из этого состояния и в 1932 году преподнес ей необычный подарок. Это было нечто уникальное – гора, превращенная в ожерелье. Драгоценным камнем в подвеске этого ожерелья была великолепная вилла с крышей из черепицы, покрытой изумрудно-зеленой глазурью. Вилла располагалась на склоне Горы пурпурного золота (Цзыцзиньшань). Длинные ряды французских платанов, окаймлявших подъездную аллею до ворот виллы, служили цепочками ожерелья. Листья платанов отличались по цвету от листвы соседствовавших с ними местных деревьев, а осенью, когда платаны приобретали необычный желтовато-багряный оттенок, этот контраст был особенно эффектным. Во время полета на личном самолете Мэйлин открывался потрясающий вид на подарок супруга. Гладкая зеленая черепичная крыша ее виллы искрилась и сияла, подобно гигантскому изумруду.
Большую часть Горы пурпурного золота, красы и гордости Нанкина, занимал мавзолей Сунь Ятсена. Чан Кайши построил виллу в качестве «резиденции главы правительства националистов», когда возглавлял его. После ухода Чан Кайши в отставку вилла не перешла к новому председателю правительства, а осталась в распоряжении генералиссимуса. Перед тем как преподнести виллу в подарок Мэйлин, Чан Кайши украсил здание десятками резных фениксов – символов императрицы. Вилла стала известна под названием «Дворец Мэйлин»[370].
Чан Кайши надеялся, что благодаря этому «ожерелью» его жена будет больше времени проводить с ним в Нанкине. Мэйлин предпочитала жить в Шанхае и в Нанкин приезжала неохотно. Столицу она называла «просто деревушкой с единственным так называемым проспектом»[371] и примитивными домами без удобств. Но Чан Кайши обязан был находиться в столице. Он скучал по жене и говорил, что чувствует себя «спокойно» лишь тогда, когда, просыпаясь среди ночи, видит ее, спящую рядом[372].
В 1930-х годах Мэйлин еще сильнее сблизилась с мужем. В 1934 году Чан Кайши изгнал войска китайской Красной армии с их территорий на юго-востоке страны. Вместе с мужем Мэйлин посетила недавно освобожденные районы. Продолжавшаяся несколько лет оккупация и боевые действия разорили обширные территории. Мэйлин писала: «Тысячи ли плодородных рисовых полей теперь пребывают в запустении; сотни тысяч семей считаются бездомными». В деревнях дома «стояли с распахнутыми настежь дверями. Внутри в беспорядке валялась изуродованная мебель. Стены были обуглены и закопчены после судорожных попыток сжечь дома… Все имущество было сломано. Разруха и смерть безмолвно распространялись по всей деревне»[373]. Однажды Мэйлин споткнулась о человеческий череп. В другой раз, проходя мимо маленькой пагоды, Мэйлин заметила лежавшего в тени юношу – глаза его были открыты, он казался истощенным. Мэйлин велела своему охраннику узнать, какая помощь нужна этому человеку. Вернувшись, охранник сообщил: «Он уже умер!» Образы «опустевших крестьянских хозяйств и разоренных деревень» преследовали Мэйлин в сновидениях. Случались происшествия и пострашнее. Когда армия Чан Кайши окружила отряд красных, оставшийся в тылу врага вести партизанскую войну, солдаты пожелали сдаться и в доказательство серьезности своих намерений убили командира и отправили его голову Чан Кайши.
Несколько раз жизнь Мэйлин висела на волоске. Однажды ночью в полевом штабе Чан Кайши в Наньчане Мэйлин разбудили звуки выстрелов, доносившиеся со стороны городской стены. Это была неожиданная атака партизан-коммунистов. Мэйлин быстро оделась и начала «отбирать те бумаги, которые ни в коем случае не должны были попасть в руки врагов. Я положила документы поближе к себе, чтобы сжечь, если нам придется покинуть дом. Потом я взяла свой револьвер, села и стала ждать, что будет дальше. Я слышала, как мой муж отдавал охране приказ встать в оцепление, чтобы мы могли прорваться с боем, если нас на самом деле окружили коммунисты». Страха она не испытывала. «Я думала лишь о двух вещах: о документах, содержавших сведения о передвижении и расположении наших войск, и о своей решимости застрелиться, если попаду в плен». Нападение удалось отбить, «и мы снова легли спать».
Младшая сестра снова оказалась в гуще событий. Она очень хотела помочь мужу. За наставлениями Мэйлин всегда обращалась к матери. После смерти госпожи Сун эту роль взяла на себя Айлин[374]. Старшая сестра в течение многих лет призывала Мэйлин приобщиться к вере, порой раздражая этим Младшую сестру. Теперь же Айлин начала проводить в старом семейном доме еженедельные молитвенные службы в память о матери и убеждала Мэйлин посещать их, чтобы скорбеть об усопшей. Эти службы сотворили с Мэйлин чудо. Она писала: «Меня привели обратно к Богу моей матери. Я поняла, что есть сила, превосходящая мою. Поняла, что Бог есть. Но рядом уже не было матушки, чтобы помолиться за меня. Видимо, задача оказать духовную помощь генералу возлагалась на меня». Мэйлин решила «всем сердцем, душой
