Старшая Эдда. Песни о богах в пересказе Ильи Бояшова - [23]

Вафтруднир ответил:

— Брызги реки Эливагар, самой холодной на свете, иней и лед Тёмного Мира, соприкоснувшись с огнём Муспелля, стали Имиром. Вот почему мы, потомки его, так жестоки.

Седьмой вопрос задал Один:

— Коль мудрым зовёшься ты, Вафтруднир, поведай, как Имир, не знавший жены, мог дать миру потомство?

В ответ загремел насмешливый голос сидящего на троне ётуна, от этого голоса затряслись скалы, а затем сошли камнепады и лавины в горах:

— Дочь и сын Имира зачаты потной подмышкой. Одна нога же его, потёршись о ногу другую, шестиглавого ётуна произвела.

Задал Один восьмой вопрос:

— Если знаешь древнейшее в мире, турс Вафтруднир, что первое вспомнишь?

Великан помнил всё. Молвил он незваному гостю:

— Самого Бергельмира в гроб при мне положили — вот что первое помню.

Тотчас последовал за восьмым и девятый вопрос Одина:

— Тогда скажи мне, откуда ветер берётся? Ведь для всех он невидим.

Для Вафтруднира не было никакой тайны в том, что турс Хрёсвельг, пожиратель трупов, выделяющийся особой жестокостью даже среди своих собратьев, с незапамятных пор сидит на краю небес, приняв обличье орла. Крылья Хрёсвельга могут скрыть от солнца в своей тени весь Мидгард со страной ётунов и страной инеистых великанов в придачу. Время от времени он машет ими, рождая ветер. Когда орёл крыльями едва помахивает — ветер тихо струится, но стоит Хрёсвельгу рассвирепеть и взмахнуть ими по-настоящему — поднимается буря. Ответил ётун немедля:

— Хрёсвельг принял облик орлиный. Крылья орла — вот причина ветров.

И сказал Один:

— Тогда дай десятый ответ. Откуда явился Ньёрд?

Вафтруднира, знавшего всё о мире, забавляла эта игра:

— Ваны дали Ньёрда заложником асам. С асами тот хорошо прижился — и поныне с ними живёт!

Не сдавался Один:

— Скажи мне ещё, Вафтруднир, где каждый день падают воины, мечами пронзённые, где гремят, сшибаясь, щиты?

Незамедлительно ответил турс:

— В Вальхалле у славного Одина то каждый день происходит. Знаю также: смерть не грозит пронзённым — закончив бой, мирно садятся эйнхерии за пиршественные столы.

Спросил тогда Высокий:

— Откуда ты, Вафтруднир, ведаешь судьбы богов и способен их прорицать, как Вёльва-колдунья?

Не удивился громоздящийся на троне ётун подобному вопросу. Вот что Вафтруднир ответил:

— Слишком долго живу я и прошёл все девять миров: Асгард — мир асов, Ванахейм — миролюбивых ванов страну, Альвхейм — мир светлых альвов, суетный Мидгард, был в жарком Муспелле, в недра к карликам заглянул (Свартальвхейм — их мир), видел страну инеистых великанов и даже страну мёртвых узрел, где Хель обитает. Сто веков сам живу в Ётунхейме — вот почему мне знакомы тайны великих, могучих богов.

Спросил Вафтруднира Высокий:

— Так скажи мне тогда, прорицатель-ётун, кто останется жив после гибели мира?

Отвечал великан:

— Спрячется женщина Лив с мужчиной по имени Ливтрасир в роще, огнём не затронутой. Питаться будут росой и новых людей породят.

Один воскликнул:

— А знаешь ли ты, как возродится солнце, ведь волк погубит его?

Знал и это хозяин чертога:

— Прежде чем волк солнце погубит, дочь оно породит. Выживет дева и заступит на место матери.

Высокий спросил, по-прежнему не открывая лица из-под шляпы и сохраняя спокойствие:

— Ответишь ли мне, Вафтруднир, какие три девы высоко над миром парят?

— Ответить — дело нетрудное, — сказал великан Вафтруднир гостю, склоняясь с трона. — Но прежде хочу спросить: не кажется ли тебе, что попрощаешься ты сегодня со своей головой? Ну да ладно: спешить мне некуда, ведь старость и мудрость неспешны и поддерживают друг друга. Так что задавай вопросы свои, Гагнрад, пока силы твои не иссякнут и твоя голова сама не воспротивится твоему упрямству. Что касается тех таинственных дев, вот что знаю: три дочери ётуна Мёгтрасира неслышно летают над Мидгардом и неслышно парят над морем. Для людей они — светлые духи, несут девы благо, хоть отец их — свирепый турс.

— Ты и вправду всеведущ, как повсюду о тебе и говорят, — сказал Высокий. — И если это так, ты должен знать и о будущем богов. Ну-ка, скажи, мудрый ётун, тот, которому всё открыто, что же будет с асами после того, как пламя Сурта погаснет?

Вафтруднир отвечал без запинки:

— Видар и Вали Асгард возродят. Моди и Магни придут к ним с найденным молотом.

Высокий спросил:

— Что же с Одином станет, как он жизнь свою завершит?

Будущее Одина также было открыто для ётуна Вафтруднира:

— Свирепый Фенрир пасть разинет — шире пропасти глотка чудовища, — и пропадёт в ней бесследно Отец Всех Асов.

И тогда Высокий сорвал с себя шляпу, и засверкал его единственный глаз. Отшатнулся ётун, поняв, кто перед ним, но было поздно: словно гром прозвучали слова того, кто повелевал мирами и от одного только взгляда которого цепенели и люди, и ётуны, и карлики, и всё сущее на земле. Спросил Высокий:

— На последний вопрос мой ответь, великан. Что любимому сыну Один поведал, когда Бальдр, ростком омелы пронзённый, лежал на костре?

И задрожал Вафтруднир, задрожал под ним трон, и стены его палат задрожали, готовые рухнуть. От стона могучего великана вновь посыпались камни в горах, и казалось, что вся земля зашаталась. Горько пожалел ётун, что в этот раз мудрость изменила ему — самонадеянно вступил он в спор с незнакомцем, в ослеплении от собственного величия позабыв великую истину: прежде узнай того, с кем тебе придётся сражаться. Схватив себя за голову, признался тот, кто жил сто веков и считался умнейшим из умных: