Старожил - [7]
Во дворе переполох. Свистки. Открываются окна. Высовываются ребячьи головы.
Голубятники покидают свои вышки.
Девочки побросали скакалки и камешки.
Хлопают двери. Мелькают ребячьи ноги.
В Андрюшкиной парадной — толкотня. Дверь в квартиру приоткрыта.
Малыш снова впереди. Он приглашает зайти.
— Не бойтесь!
И, осмелев, ребята входят.
За столом — азарт научного спора.
— А теперь умножать! — кричит Андрей.
— Нет, делить, — настаивает Борис.
— Нет, умножать. Часы на километры.
— Километры на часы!
— Что на что?
— Ну, умножай. А я буду делить.
— А потом проверим!
— Проверим потом!
И каждый ринулся по своему пути — делить и умножать.
В комнату просачиваются ребята. Тихо-тихо, на цыпочках. Рассаживаются на диване, жмутся к стенке, садятся на пол. Все места заняты, а зрители все валят и валят.
— Меня, меня пустите! Я первый узнал! — кричит Малыш в коридоре. Его опять оттерли.
Андрей и Борис с высот науки возвращаются на землю.
Андрюша не верит своим глазам:
— Вы чего?
— Ничего! — пожимает плечами Димка, капитан футбольной команды.
— Кто вас пустил?
— Сами пришли. А разве нельзя?
— Мы только посмотрим! — пищит толстушка, уплетая пирожок с черемухой.
— Что тут смотреть? — закипает Андрюшка.
— Цирк! — хором отвечают ребята.
Андрей и Борис переглядываются.
— Цирка не будет! — решительно заявляет Андрюшка.
— Это еще почему? — возмущается Димка.
— А потому. Боря — джигит. Понятно? Он — высшая школа верховой езды.
— Ну и что?
— Лопух! Что же нам лошадь сюда привести, да?
Довод убедительный. Ребята огорчены.
— Зря только бежали…
Димка презрительно взглянул на Малыша.
— Эх, ты… Балаболка.
— А тарелки умеешь кидать? — спрашивает Дима.
— Умею. Только не кидать, а жонглировать!
— Если на лошади нельзя, давай хоть тарелки… — милостиво разрешает Дима.
Андрей быстро что-то шепчет Борису. И говорит ребятам:
— Ладно. Будет вам цирк!
Он снимает с кровати покрывало.
— Иди сюда. Ты и ты… Держите так…
Два самых высоких мальчика растягивают покрывало. Теперь это занавес. А за него Андрей уводит Бориса. Потом выглядывает и отдает приказ.
— Считайте до десяти. И не подглядывать…
— Раз, два, три… — хором считают зрители. Произносится «десять», а за занавесом тихо.
— Начинай! — кричат зрители.
Падает занавес — один из мальчиков отпустил конец.
— Где же они?
— Вот это да! — восторгается кто-то.
— Ребята, да они убежали!
Действительно, окно раскрыто.
— Обманули!
— Лови их!
Андрюшка и Борис перемахнули через забор… Бегут пустырем, сворачивают в переулок. Слышны крики преследователей.
Андрюшка выбежал на дорогу, наперерез огромному самосвалу. Поднял руку. Машина притормозила.
— Дядя Лева, спасай! — кричит Андрей.
— Садись, Андрюха!
Андрей и Боря по колесу забрались в кузов.
Машина петляла по наезженной дороге, оставляя за собой дымовую завесу.
— Куда мы едем?
— На цементный завод. При строительстве номер два…
— Номер два — это секрет какой-то, да?
— Никакого секрета… Медеплавильный комбинат строят на правом берегу…
Машина въехала на территорию цементного завода.
Хозяином Андрей разгуливает по заводскому двору.
— Привет, товарищ гвардии сержант! — поздоровался он с одноруким крепышом.
— Здорово, Крутиков-младший. Все растешь?
— А разве заметно?
— Заметно, брат!.. Ну, бывай… — И однорукий крикнул шоферу: — Прихвати меня на участок!
— Самый главный подрывник! Камень рвет на Большом карьере, — доверительно сообщил Андрей.
— А руку ему… тоже на карьере? — спросил Борис…
— Нет, это еще на войне. Он сапером был, вместе с моим батей… Пошли на вышку! Оттуда весь наш город, как на ладошке…
— А пустят?
Их пустили. Охранница, здоровущая тетя, даже обрадовалась:
— Что же ты не захаживаешь Андрюшка? Ай, забыл свою вторую мамку?
— Некогда, тетя Нюся. Знаешь, сколько уроков задают!
— Твои-то пишут?
— Пишут…
— А чего пишут?
— Жара там 30 градусов в тени… И процедуры…
— Как же они выдерживают?
— Акклиматизировались. Тетя Нюся, мы поднимемся?
— Только аккуратней там!
— Ладно, не впервой!
И ребята застучали по винтовой лесенке наверх.
— Скажи, а почему она себя второй мамой называет?
— Тетя Нюся-то? Да так. Я у нее под присмотром был, еще маленьким… Родители работали, а она с малышами возилась. Её так и звали: «Тетя Нюся — детский сад».
Ребята выбрались на площадку, огороженную решеткой.
— Гляди! — крикнул Андрюшка. — Круговой обзор!
И верно, отсюда видно всё, как на ладони. Город, с его прямыми улицами, трубы и корпуса завода, а дальше, за молодым леском, — степная ширь до самого горизонта.
— Соображаешь? Вон там — наша школа, а там вот — базар и цирк, видишь? — дирижирует Андрюшка. — А это моя улица.
— Да, я все хотел спросить… Тебя зовут Андрей Крутиков и ваша улица — Андрея Крутикова… Это что — однофамилец?
— Нет. Она в мою честь названа.
— А за какие заслуги?
— Ну, потому что я родился… — как само собой разумеющееся отвечает Андрюшка.
— Только потому, что родился? — не унимается Борис.
— Так я же здесь первый родился… В общем, самый первый ребенок… Вот строители и придумали… Родился бы Левка Пелевин — его бы именем назвали… Он до сих пор завидует, что опоздал на месяц… А чему завидует? Да я бы с ним поменялся! Назвали, а теперь вот живи! И, главное, еще неизвестно, что из меня получится? Может, я никем и не стану.
