Старожил - [7]

Во дворе переполох. Свистки. Открываются окна. Высовываются ребячьи головы.

Голубятники покидают свои вышки.

Девочки побросали скакалки и камешки.

Хлопают двери. Мелькают ребячьи ноги.

В Андрюшкиной парадной — толкотня. Дверь в квартиру приоткрыта.

Малыш снова впереди. Он приглашает зайти.

— Не бойтесь!

И, осмелев, ребята входят.

За столом — азарт научного спора.

— А теперь умножать! — кричит Андрей.

— Нет, делить, — настаивает Борис.

— Нет, умножать. Часы на километры.

— Километры на часы!

— Что на что?

— Ну, умножай. А я буду делить.

— А потом проверим!

— Проверим потом!

И каждый ринулся по своему пути — делить и умножать.

В комнату просачиваются ребята. Тихо-тихо, на цыпочках. Рассаживаются на диване, жмутся к стенке, садятся на пол. Все места заняты, а зрители все валят и валят.

— Меня, меня пустите! Я первый узнал! — кричит Малыш в коридоре. Его опять оттерли.

Андрей и Борис с высот науки возвращаются на землю.

Андрюша не верит своим глазам:

— Вы чего?

— Ничего! — пожимает плечами Димка, капитан футбольной команды.

— Кто вас пустил?

— Сами пришли. А разве нельзя?

— Мы только посмотрим! — пищит толстушка, уплетая пирожок с черемухой.

— Что тут смотреть? — закипает Андрюшка.

— Цирк! — хором отвечают ребята.

Андрей и Борис переглядываются.

— Цирка не будет! — решительно заявляет Андрюшка.

— Это еще почему? — возмущается Димка.

— А потому. Боря — джигит. Понятно? Он — высшая школа верховой езды.

— Ну и что?

— Лопух! Что же нам лошадь сюда привести, да?

Довод убедительный. Ребята огорчены.

— Зря только бежали…

Димка презрительно взглянул на Малыша.

— Эх, ты… Балаболка.

— А тарелки умеешь кидать? — спрашивает Дима.

— Умею. Только не кидать, а жонглировать!

— Если на лошади нельзя, давай хоть тарелки… — милостиво разрешает Дима.

Андрей быстро что-то шепчет Борису. И говорит ребятам:

— Ладно. Будет вам цирк!

Он снимает с кровати покрывало.

— Иди сюда. Ты и ты… Держите так…

Два самых высоких мальчика растягивают покрывало. Теперь это занавес. А за него Андрей уводит Бориса. Потом выглядывает и отдает приказ.

— Считайте до десяти. И не подглядывать…

— Раз, два, три… — хором считают зрители. Произносится «десять», а за занавесом тихо.

— Начинай! — кричат зрители.

Падает занавес — один из мальчиков отпустил конец.

— Где же они?

— Вот это да! — восторгается кто-то.

— Ребята, да они убежали!

Действительно, окно раскрыто.

— Обманули!

— Лови их!

Андрюшка и Борис перемахнули через забор… Бегут пустырем, сворачивают в переулок. Слышны крики преследователей.

Андрюшка выбежал на дорогу, наперерез огромному самосвалу. Поднял руку. Машина притормозила.

— Дядя Лева, спасай! — кричит Андрей.

— Садись, Андрюха!

Андрей и Боря по колесу забрались в кузов.

Машина петляла по наезженной дороге, оставляя за собой дымовую завесу.

— Куда мы едем?

— На цементный завод. При строительстве номер два…

— Номер два — это секрет какой-то, да?

— Никакого секрета… Медеплавильный комбинат строят на правом берегу…

Машина въехала на территорию цементного завода.

Хозяином Андрей разгуливает по заводскому двору.

— Привет, товарищ гвардии сержант! — поздоровался он с одноруким крепышом.

— Здорово, Крутиков-младший. Все растешь?

— А разве заметно?

— Заметно, брат!.. Ну, бывай… — И однорукий крикнул шоферу: — Прихвати меня на участок!

— Самый главный подрывник! Камень рвет на Большом карьере, — доверительно сообщил Андрей.

— А руку ему… тоже на карьере? — спросил Борис…

— Нет, это еще на войне. Он сапером был, вместе с моим батей… Пошли на вышку! Оттуда весь наш город, как на ладошке…

— А пустят?

Их пустили. Охранница, здоровущая тетя, даже обрадовалась:

— Что же ты не захаживаешь Андрюшка? Ай, забыл свою вторую мамку?

— Некогда, тетя Нюся. Знаешь, сколько уроков задают!

— Твои-то пишут?

— Пишут…

— А чего пишут?

— Жара там 30 градусов в тени… И процедуры…

— Как же они выдерживают?

— Акклиматизировались. Тетя Нюся, мы поднимемся?

— Только аккуратней там!

— Ладно, не впервой!

И ребята застучали по винтовой лесенке наверх.

— Скажи, а почему она себя второй мамой называет?

— Тетя Нюся-то? Да так. Я у нее под присмотром был, еще маленьким… Родители работали, а она с малышами возилась. Её так и звали: «Тетя Нюся — детский сад».

Ребята выбрались на площадку, огороженную решеткой.

— Гляди! — крикнул Андрюшка. — Круговой обзор!

И верно, отсюда видно всё, как на ладони. Город, с его прямыми улицами, трубы и корпуса завода, а дальше, за молодым леском, — степная ширь до самого горизонта.

— Соображаешь? Вон там — наша школа, а там вот — базар и цирк, видишь? — дирижирует Андрюшка. — А это моя улица.

— Да, я все хотел спросить… Тебя зовут Андрей Крутиков и ваша улица — Андрея Крутикова… Это что — однофамилец?

— Нет. Она в мою честь названа.

— А за какие заслуги?

— Ну, потому что я родился… — как само собой разумеющееся отвечает Андрюшка.

— Только потому, что родился? — не унимается Борис.

— Так я же здесь первый родился… В общем, самый первый ребенок… Вот строители и придумали… Родился бы Левка Пелевин — его бы именем назвали… Он до сих пор завидует, что опоздал на месяц… А чему завидует? Да я бы с ним поменялся! Назвали, а теперь вот живи! И, главное, еще неизвестно, что из меня получится? Может, я никем и не стану.