Старинные эстонские народные сказки - [82]

— Очень хорошо, именно такой приговор и должен быть ему вынесен! — ответил король и приказал позвать незнакомого юношу.

Увидев Пеэтера с его тремя черными собаками, кучер побледнел как стена, упал перед королем на колени и стал умолять о пощаде.

— Ты, низкий человек, — сказал король, — сам изрек себе приговор и должен понести такое наказание, о каком ты сейчас говорил. Но чтобы из-за тебя не омрачалось наше празднество, ты будешь сидеть в темнице, пока не кончатся свадебные торжества.

Кучера немедленно увели, заковали и цепи и заточили в темницу.

Пеэтер вынул из мешка доказательства своего подвига — рога и клыки страшного чудовища, и радостные крики вырвались из уст гостей. Король усадил Пеэтера рядом с собой в кресло, где раньше сидел кучер, и приказал в тот же вечер обвенчать молодую пару.

Через четыре недели, когда празднества закончились, кучер понес заслуженное наказание, к которому он сам себя приговорил.

Однажды, явившись к королю, Пеэтер стал говорить о том, что хотя ему, простому крестьянину, и посчастливилось неожиданно достигнуть высокого положения, но у него остались дома еще двое братьев; Пеэтер попросил у короля позволения взять их к себе, чтобы не только ему одному пользоваться богатством и роскошью, но чтобы и его братьям жилось легче. Король согласился и тотчас же послал гонца за старшими братьями своего зятя.

В тот день, когда старшие братья прибыли и Пеэтер их ласково встретил, самая большая черная собака заговорила человечьим языком:

— Теперь, — сказала она, — наша служба кончилась. Мы были обязаны оставаться у тебя до тех пор, пока не увидим, вспомнишь ли ты теперь, живя счастливо, о своих родных братьях. Слава богу! Ты, как и подобает человеку благородному, во всем исполнил свой долг!

И собаки вдруг превратились в лебедей, а те расправили могучие крылья и улетели. Куда — этого до сих пор никто сказать не может.

Пеэтер, как зять короля, жил в почете и роскоши и помогал своим братьям, которые со временем стали зажиточными людьми. Неразменный рубль он подарил на крестины первенцу своего старшего брата, сказав при этом:

— Когда мальчик вырастет и задумает покинуть отчий дом, дайте ему с собой в дорогу этот подарок. Он поможет юноше найти свое счастье, как помог когда-то и мне.

Храбрый гуменщик

Перевод В. Раммо

ил-был на свете гуменщик[13], такой храбрый, что подобного ему не сыскать было на всем свете. Даже старый холостяк, говорят, однажды похвалил его, сказав, что еще не встречал такого смельчака. По вечерам, когда молотильщики, кончив работу, уходили и гуменщик оставался в овине один, старик частенько заглядывал к нему. Они коротали время за приятной беседой, и им никогда не бывало скучно. Старый холостяк думал, что гуменщик его не узнает и принимает за простого мужика. Однако гуменщик отлично знал, с кем имеет дело. Об этом он гостю не говорил, но втайне подумывал, как бы подшутить над нечистым или же извлечь из него выгоду для себя.

Однажды вечером старик стал жаловаться на свою холостяцкую долю: нет, мол, никого, кто бы ему заштопал дыру в чулке или рукавице. На это гуменщик сказал:

— Что же ты, братец, никого себе не посватаешь?

— Да я пробовал уже, и не раз, — ответил старик, — но беда в том, что девушки не хотят идти за меня. Чем они моложе и красивее, тем злее меня высмеивают.

Тогда гуменщик посоветовал ему свататься к старым девам или вдовушкам — те более кроткого нрава и не так разборчивы.

Через несколько недель старый холостяк высватал себе какую-то девицу в летах. Однако вскоре явился к гуменщику и снова принялся жаловаться на свою беду: молодуха, мол, попалась презлющая, изводит его, нет ему покоя ни днем ни ночью.

— Какой же ты мужчина, — засмеялся гуменщик, — если пляшешь под дудку жены! Раз уже взял себе жену, надо ее прибрать к рукам хорошенько.

Старик ответил на это:

— Не могу я с ней справиться. Ну ее совсем, ноги моей больше не будет в ее доме.

Гуменщик всячески старался его утешить и советовал еще раз попытать счастья. Однако старик сказал, что с него и одной пробы достаточно и что он больше не намерен подставлять свою шею под ярмо.

Примерно через год, осенью, когда началась молотьба, старый знакомый снова явился к гуменщику. Тот сразу же приметил, что у старика что-то есть на душе, но не стал его расспрашивать, а решил подождать, пока тот сам не заговорит.

И в самом деле, старик вскоре принялся рассказывать о своих злоключениях. Летом он познакомился с молодой вдовушкой, она показалась ему кроткой как голубь, поэтому у него снова явилась мысль о сватовстве. Он и женился на голубке, а теперь оказывается — он взял к себе в дом ястреба, который так и норовит выклевать ему глаза; старик благодарил судьбу, что вырвался из его когтей.

Гуменщик сказал:

— Я вижу, из тебя женатый человек никогда не получится: душа у тебя заячья, не умеешь ты жену в руки взять.

Старику пришлось с этим согласиться. Они еще немного потолковали о сватовстве и женитьбе, потом старик сказал:

— Раз ты и впрямь такой смельчак, что сумел бы и злую ведьму превратить в кроткую овечку, я посоветую тебе взяться за одно дельце; если оно тебе удастся, ты за свою храбрость получишь куда большую награду, чем укрощая свирепых ведьм. Ты видел на горе развалины старого замка? Там с давних времен скрыт огромный клад; его никогда не касалась рука человеческая, потому что не нашлось еще такого храбреца.