Старинные чешские сказания - [33]
С той поры зажил Брунцвик спокойно со своей Ноэминью и правил счастливо страной еще добрых сорок лет. Верный лев был с ним неразлучен. Когда же Брунцвик в глубокой старости умер, оставив единственного сына Владислава, не захотел лев жить на белом свете без своего господина. Тосковал он и чах. И, печально зарычав в последний раз, умер на могиле Брунцвика.
А чудесный меч Брунцвика?
Прочно и глубоко замурован он в одном из устоев Карлова моста – в том месте, где стоит статуя Брунцвика с каменным львом у его ног. Перед своей смертью повелел Брунцвик тайно замуровать туда меч, и там покоится уже много веков это чудодейственное оружие. Объявится он только тогда, когда будет чешскому королевству всего горше. И когда застонет наша родина под тяжелым гнетом, придут от Бланика на помощь чехам рыцари святого Вацлава[24], и поведет их сам святой покровитель Чешской земли.
Будет он проезжать по Карлову мосту; тут споткнется его белый конь и выбьет копытом из камня меч Брунцвика. Схватит его святой Вацлав, в жаркой сече взмахнет им над головой и воскликнет:
– Всем врагам Чешской земли – головы долой!
Так и будет. И настанет тогда святой мир на нашей родине.
О СТАРОЙ ПРАГЕ
Однажды позвал Карл IV к себе в Пражский замок архиепископа Арношта из Пардубиц, верховного канцлера, наместника королевства Чешского, и других знатных особ и придворных, а также некоторых знаменитых ученых магистров, и среди них – своего астролога[25]. Окруженный гостями, сидел король за столом в великолепной зале, деревянный потолок которой был украшен резьбой, живописью и позолотой, а стены увешаны дорогими гобеленами[26] французской работы. На столе в сиянии множества восковых свечей блестела и сверкала золотая и серебряная посуда – тарелки, чаши и кувшины изысканной формы, с вычеканенными на них узорами.
В зале было душно, и когда ужин кончился, встал император[27] и предложил своим гостям пойти подышать свежим воздухом. Вышел он с архиепископом на балкон, вход на который был прямо из зала, а за ним, оживленно разговаривая, двинулись знатные гости и магистры.
Но, вступив на широкий балкон, замолчал император и его советники, притихли и остальные гости. Все умолкли, взволнованные красотой раскинувшегося перед ними города.
Летняя ночь спустилась на дремлющую Прагу, залитую сиянием полной луны, а местами погруженную в глубокие тени. В волшебном свете вырисовывались фронтоны и кровли домов, храмов, башен, блестели окна и выступы зданий, а купы деревьев в многочисленных городских садах и на островах приобретали в зыбкой полумгле мягкие, неясные очертания.
Все дышало глубоким покоем. Лишь внизу, в запрудах, гулко шумела вода. Как зачарованные, смотрели король в придворные на город, казавшийся еще прекраснее в изменчивом свете луны; взоры их блуждали по окутанным синеватым туманом склонам Петржина, по Малому городу[28], лежащему прямо под ними. Долго глядели они на окрестности, озаренные лунным светом, на дворец архиепископа у реки, на сверкающую позолоченную кровлю его сторожевой башни, на старый мост, на реку, что светилась, как разлитое серебро, на гетто и Старый город[29], окруженный стенами и бастионами, над которыми возвышались соборы и башни, – на всю обширную Прагу. Темнели улицы и порталы домов; все тонуло в свете, тенях и глубоком мраке.
Дальше, на широких просторах за Старым городом, виднелась церковь святого Лазаря, одиноко и гордо высилась на Здерасском холме церковь святого Петра, за ней дремала деревня Опатовицы, белела в сиянии месяца церковь святого Штепана, что в Рыбнике, а еще дальше – церковь святого Яна на Боиште. Повсюду свободно струился лунный свет, заливая сады, садики, зреющие нивы и всю долину до смутно вырисовывающихся на горизонте покрытых виноградниками холмов.
Все молчали и не могли отвести глаз от этой чарующей картины; наконец король, растроганный величием И красотой раскинувшегося перед ним города, промолвил:
– Прекрасна моя страна! В любви к ней нахожу я великое счастье. Люблю я ее, как чудесный, неповторимый сад, лучший из всех садов мира… И в том саду самое отрадное место- она, наша Прага! Есть ли что-нибудь более прекрасное?
Глаза короля засияли.
– Действительно, прекрасен этот город, – молвил Арношт из Пардубиц, – прекрасен и счастлив, как сказано в летописях, ибо издавна был он высоко возвеличен нашим святым воеводой. А теперь украшается он и будет впредь украшаться твоей неизменной любовью. Растет Прага в величии и славе. Князья ей кланяются, честь и хвалу воздают ей по всему миру, и в будущем еще возрастет ее слава.
– Рад бы я был возвеличить ее с божьей помощью, – взволнованно сказал король. – И верю я, что так будет… – Потом быстро повернулся к старому ученому астрологу, который задумчиво смотрел вдаль: – Ну, почтенный магистр, разве не прекрасна и не величественна будущность этого города? Ты хмуришься? Говори!
– Милостивый король, не желай, чтобы именно в эту минуту открыл я тебе то, что предвещают небесные знамения.
– Говори, говори, – настаивал король. – Хочу я слышать, что прочитал ты по звездам.
– Государь мой, это слишком печально.
