Старина и новь Магриба - [2]

Всегда очень трудно передать колорит чужой жизни, сделать понятным, «чем дышит» человек иной страны и иной культуры, живущий за тридевять земель в рамках правил, привычек, нравов и законов, столь отличных от наших… И дело тут не только в том, что лучше хоть раз самому увидел неповторимые пейзажи, памятники славного прошлого и приметы интересного будущего Магриба, самому подметить особенности внешнего вида, быта, одежды и обычаев магрибинцев, нежели многократно читать об этом. Дело еще и в том, что старина Магриба, являющаяся существеннейшей частью его специфики, многолика и своеобразна. Исключительное богатство культуры Магриба — прежде всего во множественности ее истоков. В значительной мере они восходят к блестящей цивилизации арабо-мавританской Андалусии VIII–XV вв. По были и другие «стоки, игравшие важную роль при тех пли иных крутых поворотах прихотливой исторической судьбы Магриба. В жизни современных алжирцев, марокканцев и тунисцев старина и новь, традиции и прогресс сплетены воедино гораздо теснее, чем это принято думать. О том, как это происходит, и пойдет речь далее.

Глава 1 ПАМЯТЬ О МИНУВШЕМ

Камни римской Африки

Огромные плиты с барельефами, обломки гигантских мраморных колонн, остатки античных скульптур и жилищ с явно нарочитой небрежностью разбросаны на довольно большой утрамбованной площади прямо у побережья. Африканское солнце эффектно золотит белизну лишь кое-где начавшего желтеть мрамора на фоне темной синевы моря. Кажется, что на какой-то рекламной открытке уже видел и эту назойливую красивость, и избыточную сочность красок, и ленивую томность поз, которые принимают туристы, желающие запечатлеть себя на фото- или кинопленке среди руин Карфагена. Откровенно говоря, не верится, что ты — в Карфагене, тем более что он был стерт с лица земли в соответствии с бесконечно повторявшимся пожеланием римского сенатора Катона.

— Перед вами Карфаген, но только римский! Римляне построили свой Карфаген на месте разрушенного Карфагена финикийского, от которого остались лишь могилы. Очевидно, римляне боялись их разрушать, опасаясь мести финикийских богов.

Объяснение гида еще более усиливает недоверие, хотя камни могил, потемневшие и кое-где выщербленные, действительно выглядят намного древнее, чем колонны и плиты. Но тут нам говорят, что колонны и плиты привезены из Италии. Сомнение в подлинности живописных (не слишком ли?) развалин Карфагена еще более увеличивается. Не рассеивает этих сомнений, разумеется, и явная реставрированность отдельных фрагментов колонн и статуй.

— Это работа приглашенных нами итальянских археологов, — не без удовольствия сообщает гид.

Так где же подлинный Карфаген? Неужели от него ничего не осталось? Сосуды, монеты, стелы, маленькие статуэтки, небольшие светильники — вот уцелевшие следы пунической (т. е. карфагенской) цивилизации, которые мы потом видели в главном тунисском музее Бардо. Немного. Однако с какой гордостью и с какой любовью говорил о значении пунической коллекции музея его директор профессор Абд аль-Азиз Идрис! Для него каждый экспонат — это не просто керамика и бронза, золоченые украшения и гончарные изделия, чудом дошедшие до нас сквозь века. Для него, как для культурного тунисца, было совершенно очевидно: Карфаген это неотъемлемая часть национального наследия Туниса, один из истоков его самобытности.

Действительно, в Тунисе, да и в других странах Магриба пуническая цивилизация оставила глубокий «лед. И если относительно малы пунические коллекции магрибинских музеев (ибо римляне безжалостно уничтожали все, что напоминало им об их грозном противнике), то вполне достаточно свидетельств пунического влияния на жизнь магрибинцев вплоть до настоящего времени. Карфагеняне познакомили местное берберское население, в основном охотников и скотоводов, с землепашеством, научили их выращивать столь распространенные ныне в Магрибе виноград и оливки. Печать древней культуры Карфагена — это и современные пищевые запреты (бытовавшие у жителей Магриба еще в доисламские времена), и особенности одежды (по некоторым данным, туника, шапочка и плащ, которые носили карфагеняне, — прототипы длинной рубашки-гандуры, фески и бурнуса современных магрибинцев), и отдельные пунические слова (главным образом в берберских диалектах Магриба), в том числе слово «гарет» («быть цивилизованным», т. е. «быть подобным горожанину»), восходящее к финикийскому «карт» («город»). Ведь на пуническом языке в Северной Африке говорили еще около тысячи лет после разрушения Карфагена! И не только потомки карфагенян, которых уцелело не так уж много, но и главным образом пунизированные берберы и африканцы, а также переселившиеся сюда греки, евреи, сирийцы. Для многих из них пунический наряду с латынью был языком межэтнического общения. Но окончательно этот язык был вытеснен не латынью, а арабским примерно в VIII–IX вв.

Карфаген дал Магрибу много, а оставил после себя мало. Все пуническое здесь уничтожил или подмял под себя Рим. И хотя он оставил местным жителям гораздо меньше, чем взял от них, следы пребывания Рима — от латинских заимствований в языке местных арабов и берберов до архитектурных сооружений — выглядят внушительнее и многочисленнее. Достаточно взглянуть на руины «нового» Карфагена, т. е. римского города, выстроенного примерно через сто лет на месте разрушенной пунической столицы. Просуществовав более семи веков, он снова был уничтожен и более не восстанавливался. Его камни постепенно выветривались и выщербливались, использовались в качестве строительного материала окрестными жителями, а с XVI в. — даже наиболее предприимчивыми строителями итальянских городов, особенно Генуи и Пизы. Генуэзские и пизанские купцы и моряки вывозили на кораблях целые колонны, фризы и другие фрагменты античных построек Карфагена, которыми украшали здания и площади у себя на родине. Поэтому-то и пришлось впоследствии привозить обратно из Италии (да и из других районов Средиземноморья) мраморные плиты, колонны, статуи, дабы сами тунисцы могли составить себе представление об архитектурном облике римского Карфагена.