Старик путешествует - [6]

В Ялте только что прошёл дождь. И пробивалось солнце. И он, и она были сдержаны и молчаливы. Более обычного, может быть более потому что прилетели инкогнито. Никто не должен был знать — ни свои, ни чужие.

В отеле «Бристоль» (буквально сто метров от набережной, чуть ли не брызги могли долетать) он оплатил пребывание, все четыре дня, и они поднялись в номер. Второй этаж.

Оба Кости откланялись. Договорились на позже. «Созвонимся». Они уселись в автомобиль старшего Кости и уехали.

Он и она стали распаковываться.

Он уже был болен, поэтому ничего, собственно, и не раскладывал. Она внимательно повесила в шкаф свои брюки и топы. Он посмотрел с удивлением на свои вещи: «Зачем их так много?» — и захлопнул крышку джинсового чемодана. Ни он, ни она не заметили изначально, что кроватей в номере две, тогда как на две они не договаривались, и кровати узкие.

Только к вечеру, пытаясь совокупиться, они обнаружили, что кровати узкие. И ему, и ей некуда было девать не только ступни, но и колени.

Он не был её мужем. Но вот уже девятый год был её любовником.

Только отчасти это обстоятельство объясняет, почему они прилетели в Ялту инкогнито. Он не был женат, но скрывал путешествие от своей службы безопасности. Служба безопасности — нет, не получила бы инфарктов, но была бы и обижена, и недовольна.

Вскоре они оделись и пошли на набережную. Всего-то было ничего времени, ещё и рестораны не открылись. Она скромно, как настоящая дама, обрадовалась морю, издав слабенькое «Ой, море!». Он же подумал, какое ветреное и холодное, несмотря на весеннее солнце. «Ой море!» занималось своим излюбленным развлечением — пугало зимних курортников и аборигенов Ялты, бросаясь на набережную: «Ух! Плюх!» — но непременно до людей не дотягиваясь.

Боязливо и осторожно, но главное — с уважением человеческое племя обходило границы моря. На поверхности моря, вцепившись в него перьями и когтями, приклеены были морские птицы: чайки, утки и всякие иные летучие твари. И они катались на море, колыхались вместе с морем. На дармовых качелях.

Она вообще не смотрела на него и даже с ним не разговаривала. Так у них повелось, ничего исключительного и в этот день. Свежая Ялта, только и всего. Не йодом, впрочем, пахло, но слабым раствором писсуара.

Проходя мимо зеркальной витрины, он обнаружил, что вид у него насупленный, чёрная кепка, капюшон тёплой зимней куртки, вид не курортника, а вот кого, он не додумал…

Впереди появился платан — пористый, как нос толстого подростка? Нет, как целлюлитные ляжки южной девушки, вот.

А ей всё уже нравилось. Она охала, ахала, вдруг остановилась и воскликнула: «Здравствуй, море! Какое ты тихое!» — и она всё снимала на мобильный телефон.

Одета она, подумал он, как розовое привидение: розовые штаны, розовые боты, пальтишко тоже розовое и просторное, как халат.

Он добродушно сказал ей: «Ты безумна! Ну как Джанис Джоплин!» Она не обиделась, только остановилась на полуслове.

Они пошли в её любимый «Ялтинский дворик», где она съела мидии и морское ассорти, а он ел мясо, заказал два вида баранины. Ну и, конечно, вино.

Через несколько часов они были в отеле и при включённом телевизоре с Гарри Поттером на экране некоторое время совокуплялись, впрочем, без особой страсти. Обнаружили, что кроватей у них две, и потому поспали немного каждый на своей.

Догадаться спуститься в холл и попросить номер с одной кроватью они не догадались, а может, хотели этого препятствия.

В окно, он отметил, видна пустая ялтинская улица, это второй этаж, номер как раз выходит окнами на улицу Рузвельта и на козырёк «Бристоля». Ворам ничего не стоит залезть, но улица оживлённая, и какой вор на свою голову полезет с козырька над входом в отель в окно отеля. Гостинице 150 лет, выяснил он, поглядев на их стол. Там лежали рекламные ручки, бумага, и с одной из бумаг и бросилась в глаза эта дата — 150 лет.

«Зачем я сюда приехал?» — подумал он, в то время как она голая ходила в ванную и из ванной. Что делает здесь эта голая еврейка с трогательно возвышающейся на маленькой головке сложной причёской?

— Это твоя любовница, чудак, у вас с нею секс, и очень высокого качества, уже девятый год, — ответил ему кто-то второй, не он сам.

* * *

— Ты бы встретился с этим парнем? — сказала она.

— Что ты сказала?

— Ничего не сказала. Ты готов?

Она сказала, что ничего не сказала. Но кто сказал «Ты бы встретился с этим парнем…»?

— Кто сказал «ты бы встретился с этим парнем»? — обратился он к ней.

— Я не говорила такого. Ты взял карту?

— Карту Ялты?

— Электронный ключ в наш номер.

И всё же кто сказал «ты бы встретился с этим парнем»? — вспомнил он, когда они уже были на улице Рузвельта.

* * *

В Ялте уже вовсю вышло солнце, и они умудрились продержаться, прогуливаясь, целых четыре часа. Некоторое время они посидели на набережной на солнце. Интересно, что думали о них проходившие?

Проходившие могли умозаключить, что ни он не содержит её — у неё вид образованной, состоятельной дамы, — ни она не содержит его — у него был вид не жиголо. Скорее, у них был вид привыкшей друг к другу супружеской пары.

А ведь он даже не знает, где она живёт.

Внезапно он рассердился на себя за то, что он так странно существует. Служба безопасности. Более двадцати лет (с перерывом на тюремное заключение) не выходит он из московской квартиры на московские улицы без службы безопасности. Любовница, о которой он, по сути, ничего не знает.