А в Машиной комнате, надев очки, он долго разглядывал марки на трельяже, а она смотрела в его отражение, и потом они через зеркало посмотрели друг на друга и ничего друг другу не сказали.
После она побывала в гостях у Иосифа Яковлевича и познакомилась с мамой и сестрой жениха. И много обсуждали всякие мелкие подробности, начиная от жилья и кончая обручальными кольцами. Ну, конечно, решили без всяких особых церемоний и без особых гостей, все по минимальной программе, но обязательно с благословением отца Захария. Тот не только с радостью согласился, но даже отдельно переговорил с молодоженами и прочел в их спасение несколько молитв.
Эти суматошные дни летели необычайно быстро. Маша и сама давно соскучилась по суматохе, в которой и раньше, до известных событий, протекала ее жизнь. К тому же снова на работе разгорелась учебная суета, приближалась сессия, да и ей самой нужно было сдавать кандидатские экзамены. И как раз подоспели многочисленные дни рождения старых многочисленных подруг, и нужно было постоянно придумывать подарки, и ей даже некогда было вспомнить о чем-нибудь прошедшем и больном. К тому же Иосиф Яковлевич каждодневно опекал ее, в делах ненавязчиво, а вот по поводу здоровья очень беспокоился. Постоянно снабжал соками, фруктами и все время переспрашивал, сколько было чего съедено и выпито и сколько в чем могло быть витаминов.
А кроме того, у нее появилась еще одна подруга - Лиза. Вначале ее привел и представил отец Захарий, а после они уж сами встречались - Маша ежедневно заходила помолиться во храм и обязательно заглядывала к Лизе в гости. Хотя и была Лиза на пять лет моложе Марии и к тому же выглядела совсем девочкой, бледным, неразвитым подростком, но в смысле понимания жизни и женского назначения была куда как старше самой Марии. При всем при том им очень легко было друг с другом, и они могли вообще не говорить ни слова, и при этом, казалось, их соединяла невидимая, почти родственная нить.
Да, они, как будто, все были объеденены общей задачей, простым, понятным общим житейским делом, и каждый на своем месте, в меру своих сил и возможностей, приближал день венчания, и тот неизбежно наступил.
* * *
Маша сидела на краю огромного белоснежного квадрата, а перед глазами стояло грустное, какое-то потерянное, лицо Виктора. Такого финала она никак уже не предполагала. Он встретил их на лестнице, прямо перед дверью их будущего жилища. Ничего не сказал, только чуть отодвинулся, буто не уступал дорогу свадебной церемонии, а приглашал войти. Она, казалось, не дышала с того момента, как, украшенная золотыми кольцами волга, завернула в знакомый двор. Иосиф Яковлевич наоборот обрадовался, и, беря ключи, протянутые ангелом-товарищем, шепнул: "Это наш постоялец, Маша, он немного странный."
Потом Виктор сразу исчез, во всяком случае внутрь, вместе с родственниками, не зашел. А они сели за праздничный стол, и отец Захарий прочел из Нового Завета, и они все, верующие и неверующие, перекрестились и немного выпили. Когда гости разошлись, Иосиф Яковлевич принялся мыть посуду, а Маша, сославшись на усталость, пошла в спальню.
Она погладила шелковистое покрывало и, не раздеваясь, легла на стерильно белый квадрат. Как это все хорошо сошлось, подумала Маша и, повернувшись на спину, прикрыла глаза и уснула. И уже не слышала ни позвякивания посуды, и ни скрипа раскладушки, ни мирного уютного посапывания, доносившихся из кухни, а только мягкий, теплый шелест. И снились ей огромные белые облака, бесконечной вереницей, медленно и уверенно проплывающие над счастливой землей, над зеленым холмом и над белым храмом, подле которого играла маленькая девочка, и было ясно, что жизнь, как и этот полет, не имеет ни начала ни конца.
1993-1997
