Старатели - [7]

— Вы знаете, что у нас денег нет?

— Знаю.

— И... что приисковым управлением истрачено триста тысяч продснабовских оборотных средств?

— И это знаю.

— Так... что же, по-вашему, нам делать?

— Вот этого не знаю. Чего не знаю, того действительно не знаю, — едко ответил он, пожимая прямыми, острыми плечами. — Знаю только, что мне здесь делать нечего. Сторожем можно назначить кого-нибудь подешевле.

— Нет, — тихо сказала Свиридова, — мы-то все-таки обязаны знать, что нам делать.

— Что? — Мудрой круто повернулся к ней.

Она встретила его злой взгляд и так же тихо, но настойчиво ответила:

— Мы должны выполнить программу.

— Обязаны — это верно! — потеряв терпение, уже в голос кричал Мудрой. — Но мы ее не выполним. Она уже сорвана. Притом еще в прошлом году, когда утверждалась.

— Я говорю: д о л ж н ы, товарищ Мудрой.

— Слушайте, товарищ Свиридова: если вы будете говорить со мной, как председатель приискового профкома Терентий... товарищ Терентий, я буду отвечать так же. Дескать: «Товарищи! Мы должны! Все как один!.. На все сто процентов!..» — и так далее. Я это тоже умею.

У Свиридовой дрожали ресницы, на щеках выступили розовые пятна.

— Я совершенно серьезно, Георгий Степанович.

— Наталья Захаровна. — Инженер приложил руку к сердцу. — Мне, слава богу, сорок три года, и вы не маленькая — давайте будем взрослыми. Металла-то ведь нет! Что и где мы должны добывать, если его нет, — скажите мне ради бога!

— Почему вы думаете, что золота нет?

— А где оно? Разведки-то ведь ничего не нашли?

— Плохо искали... потому и не нашли.

— Ну хорошо, — нервно застегивая куртку, сказал он. — Оппортунистом я, конечно, не хочу быть. Я согласен с вами: программу мы  д о л ж н ы  выполнить. Давайте говорить — к а к... Я, понятно, помогу... помогу вам во всех мероприятиях.

Он застегнул куртку на все пуговицы, обдернул ее, поправил кепку и выпрямился, показывая, что он действительно готов сейчас же делать все то, что она скажет, в то же время, однако, думал, что сказать ей нечего.

Свиридова напряженно смотрела в голубую даль пади.

— Я сама еще не знаю, как. Твердо знаю только, что выполнить план мы должны... Вот и я... ищу, как, — поворачиваясь к нему и снова поднимая на него взгляд упрямых черных глаз, все так же тихо сказала она. — Поэтому и советуюсь с вами...

Он покраснел и, видя, что она заметила это, смущенно закашлялся.

Свиридова круто повернулась и, поправляя выбившиеся из-под берета темные волосы, быстро пошла к коню. Гнедой, увидя, что она идет к нему, навострил уши и фыркнул. Свиридова тихонько свистнула ему.

С травы вскочили два старателя и поклонились Свиридовой.

— Вы что? — спросила она.

Один из старателей, широкоплечий и кривоногий, старшинка нижнего разреза Лаврентий Щаплыгин, шагнул поближе. На нем грязная, раздавленная потолками забоев кожаная фуражка без козырька. Косматые, нависшие брови. Стриженая, пока берут ножницы, опаленная солнцем борода и обкусанные, ежистые усы. Одна щека чуть толще другой: за нею горсть зеленухи — табаку страшной крепости и отвратительного запаха. От этого табаку губы старшинки в грязно-зеленой пене.

— Кхым-м, — густо откашлянул он в черный кулак. — По служебному делу, товарищ директор, — сказал он неожиданно мягким голосом и поднял на Свиридову теплые, нежно высматривающие из-под косматых бровей голубые, как небо, глаза.

— Выплюнь эту... гадость, — брезгливо сказала Свиридова.

Старшинка с готовностью, отвернувшись, сплюнул, пальцем выковырнул из-под губы разопревший табак, хотел бросить его, но подумал и осторожно спрятал в карман шаровар.

— Женат? — спросила Свиридова, хотя прекрасно знала, что Щаплыгин женат.

— Я-то? — удивившись, настороженно спросил Щаплыгин. — Как же, старуха есть.

— Жена есть? — глядя в упор, переспросила Свиридова. — А когда же ты, товарищ Щаплыгин, прекратишь безобразничать с девушками в артели?

— Что ты, товарищ директор! — воскликнул старшинка, часто моргая глазами. — С какими девушками? У нас сроду и девок-то не было.

— Не было?

— Какие же это девки, Наталь Захарыч? — усмехаясь, проговорил старшинка. — Бабы всё. И потом, позвольте высказаться, бабу этим сроду не обидишь.

Щаплыгин независимо, картинно отставил ногу, забрызганную илом, поправил на голове фуражку и, не замечая широко открытых, злых глаз Свиридовой, с увлечением продолжал:

— Баба, ежели ее не догонять, она тебе, Наталь Захарыч, сейчас же в другую артель дезертирует...

Инженер Мудрой давно уже, с досадой кусая губы, многозначительно кивал старателю, чтобы тот замолчал, но Щаплыгин не смотрел на него и не замечал его знаков.

— Значит, меня... т-тоже надо догонять? — заикаясь, спросила Свиридова. — Чтобы не убежала...

— А как же, — сказал Щаплыгин, не подумав. — То есть это... как ее, — смешался он, заметив наконец и взгляд Свиридовой и знаки инженера. — Сама подвела разговор под это.

— Я этот разговор на общее собрание подведу.

— Что ты, товарищ директор! — испуганно забормотал Щаплыгин. — Пошутил. Никаких то есть баб, даже...

— Всю артель разложил, старый развратник!..

Щаплыгин попятился, решив, что лучше уйти подальше. Но его товарищ Кузьма Левицкий, с которым Щаплыгин с утра искал директора по артельному делу, сердито зашипел: