Становление - [77]

Пора было начинать.

Хотя начали без нас.

Глава 24

Восьмого марта сорок третьего года на позициях у деревеньки с занятным названием Ржавцы, расположенной на берегу Днепра недалеко от Шклова и в сорока километрах севернее Могилева, весь мужской контингент за исключением дозорных отмечал светлый праздник Восьмое Марта. Хорошо посидев в землянках и поздравив в лице двух медсестер всю прекрасную половину человечества за исключением немок, командир третьего взвода второй роты семнадцатого мотопехотного батальона лейтенант Николай Бояринцев вместе со своими коллегами по застолью вышел на мороз, чтобы произвести праздничный салют в виде трех выстрелов красного цвета из ракетницы и ленты трассеров. Немцы, имевшие свои фобии против красного цвета, уже на третьем выстреле зарядили по источнику выстрелов из минометов, чем обозлили всю компанию, которой при звуке хлопков пришлось срочно прыгать в укрытия. Отделавшись матюгами, компания дружно сказала "Вот суки", и лента трассеров пошла уже не в небо, а в сторону помешавших празднику недобитых фашистов. Там она красиво разлетелась по буграм замерзшей земли и при этом убила выглянувшего на выстрелы молодого оберста, который на беду оказался сыном командира стоявшего напротив пехотного полка. Не знавшие об этом радостном происшествии, наши тем не менее поняли, что праздник пошел как-то не так, когда на их позиции буквально через пять минут обрушился шквал минометного огня. Приняв его за артподготовку перед атакой, комбат объявил боевую тревогу. Протрезвевшие и потому злые пехотинцы согласно заранее составленному плану отражения атаки выдвинулись по распадку в поле вместе с расчетами двух станковых гранатометов и залегли в подготовленные ячейки и огневые позиции, чтобы из них вдарить во фланг танкам. Но когда они добрались, все уже затихло, только над немецкими позициями чаще взлетали осветительные ракеты.

Николай был зол. Мало того что сорвали праздник, так еще намок сапог и теперь ему становилось все холоднее — все-таки начало марта — это еще зима, на улице минус десять. Поэтому, когда на маршруте отхода наткнулись на немецкую разведгруппу, он даже обрадовался и от всей души выместил злобу на так вовремя попавшихся под руку фрицев. В отличие от нашей мотопехоты, те не были готовы встретить врага на нейтралке, поэтому их как курей частью прибили и частью повязали. Экспресс-допрос показал, что они двигались к себе. Николая уже два раза понижали в звании до младшего лейтенанта и оба раза он дорастал до капитана, сейчас рос третий раз. Все из-за своей лихой безбашенности. И новые уставы способствовали развитию этого качества, ну по-крайней мере он так считал. Поэтому, не долго думая, он переодел пятерых бойцов вместе с собой в немецкие маскхалаты, забрал их оружие и эти пятеро смелых поползли к немецким траншеям. Остальной полувзвод частью двигался следом, а троих он послал отконвоировать пленных ну и вообще сообщить, где его искать если что. А этого "если что" он собирался устроить много и больно.

До немецких позиций добрались нормально и без происшествий — колючка была снята заблаговременно для немецкой разведгруппы, как и проходы в минных полях. Их уже давно обнаружили но приняли за своих и ждали когда они подберутся к окопам. По-немецки Николай научился говорить неплохо, а тут еще надо говорить шепотом, поэтому встречающие не разобрали его ответа, но уверенный тон, маскхалаты и оружие сделали свое дело — на некоторое время их приняли за своих. А потом, когда в окопы стали валиться неизвестные славянские морды, было поздно.

Всю тройку встречающих вместе с двумя наблюдателями вырезали в момент — трехмесячные тренировки боев в окопах не прошли даром. А главное — сделали это тихо. И стали растекаться вправо и влево. Когда траншеи были вычищены от наблюдателей на двести метров в обе стороны, Николай дал команду остальной группе, и уже через пять минут совместными усилиями они стали чистить ДОТы и блиндажи. К сожалению, к тому моменту еще не были придуманы бесшумные гранаты, поэтому вскоре со всех сторон стала разгораться пальба. Но к этому моменту первая линия траншей была вычищена уже на полкилометра, и в нее через разведанный проход стали втекать новые подразделения мотострелков, которых быстро разобравшийся в обстановке и потому крепко но кратко выругавшийся комбат пустил вслед за первой безбашенной командой. А команда по ходам сообщения уже мчалась во вторую и третью линии. Сопротивление немцев возрастало, но пока они еще не видели врага и стреляли во все стороны, порой и на свои же вспышки, так что пока гоп-компания двигалась быстро и успешно — всего два легких ранения при уже занимаемой второй линии окопов. На третьей линии их встречали уже осознанно, но злой кураж и обилие трофейных гранат помогли преодолеть и это сопротивление, а там, за бугорком, обнаружилась и минометная батарея, что так не вовремя испортила праздник.

Вырезав до кучи и минометчиков, пехотинцы развернули их самовары и вдарили вдоль окопов, где еще были немцы. Под их прикрытием взвод за взводом наши втекали в немецкие траншеи. Буквально за час немецкий ротный опорный пункт был взят. Что делать дальше — было непонятно. Вроде есть прореха в обороне, но сил для развития наступления нет. Получается, надо отходить, а жалко — потом придется брать в атаке, и потерь будет намного больше — сейчас, вырезав роту фрицев, мы потеряли всего двоих убитыми и десяток легкораненых. Комбат доложил наверх. Там почесали репу и уже через пятнадцать минут из Шклова вышла первая рота ударного батальона. В это же время саперы проделывали проходы перед и за взятым ротным пунктом, а высланная разведка обнаружила в леске замаскированную противотанковую батарею, которая также была взята тепленькой — немцы убиты, пушки развернуты в сторону врага. То есть неожиданно к минометной поддержке появилась и ПТО. Ротный подтянул через нейтралку и свои средства усиления, и пехота начала выстраивать второй опорный пункт, в километре на восток от захваченного — как раз на опушке леска, с матюгами вгрызаясь в промерзший грунт. К этому моменту немцы разобрались в ситуации — все-таки не дураки. Но не до конца. Когда выдернутой откуда-то поблизости танковой роте в бок ударила противотанковая батарея, которую они считали своей, а потом еще раз и еще, железные тевтоны дрогнули и потекли назад, оставив на поле скоротечного боя с десяток стальных коробочек — наши трофеи. И полсотни трупов и раненных — пусть замерзают, не хрен было к нам лезть.