Становление - [48]

Стволы более крупных калибров пока получались штучно и отставали от характеристик не только советских, но даже немецких — прежде всего из-за недостаточной длины. Длинные стволы — более тридцати калибров — пока сильно вело при изготовлении — металлурги все не могли выдавать большие слитки постоянного состава, из-за чего возникающие при термообработке напряжения были также непостоянны и, как следствие, при механической обработке вылезали искривлениями в самых неожиданных местах. Но и короткие стволы мы пускали в дело — прежде всего на САУ и танки — калибр в 85 мм позволял эффективно бороться со всей немецкой техникой даже нашими короткостволами — надеюсь, к приходу Тигров мы получим нужные стволы. А так — 30 калибров стояли на первых Т-34 — и это при меньшем калибре. И ничего, воевали. Так что еще год на этом протянем.

Зато металлурги наконец стали выдавать электротехническую сталь в заметных количествах. Мы сразу нарастили выпуск электромоторов, трансформаторов и генераторов. Даже начали делать локальные объединенные сети, когда несколько электростанций на 100-1000 кВт энергии начинали работать совместно и поддерживать работу друг друга — сразу упростилась работа городских и поселковых энергетиков и энергетиков предприятий — теперь им не надо было согласовывать между собой кто, что и когда будет включать в сеть так, чтобы всем хватило энергии и она не рухнула под увеличившейся нагрузкой — энергии как правило хватало всем, тем более что постоянно наращивали запас по мощности.

Математики с радостью осваивали ЭВМ, и к ним в очередь выстроились конструктора. Еще в декабре вал конструкторских расчетов начал резко расти — мы начали выходить из наколенных технологий и потребовалось много математики. Я знал, что надо делать, но тогда ресурсов было мало. Тем не менее я собрал группу из пяти электронщиков и математиков для работ над ЭВМ, объяснил им принципы, вместе несколько раз сидели над схемами. И вот — результат — четырехбитная ЭВМ со скоростью работы в две тысячи сложений-вычитаний 24-битных целочисленных слов в секунду. И всего двести ламп и диодов и тысяча резисторов. Программы пока задавались сеткой с пересекающимися проводниками. Это были даже не программы, а микрокод в современном понимании. Но все-равно такой подход резко ускорил работы. В качестве ОЗУ применили ЭЛТ — время свечения люминофора было достаточным, чтобы считать с него и снова восстановить заряд, быстро и удобно. Электронщики работали над памятью на конденсаторах, но там было слишком много пайки и электронных ламп, поэтому отрабатывали технологию напыления кондеров на керамические подложки — так хоть что-то можно будет делать массово. С ферритами я сразу же решил не связываться.

— А если сбой, или отключится электричество?

— Сохраняйте промежуточные данные на магнитных дисках.

Так у нас начались работы и по магнитным дискам — и чтобы никаких барабанов!

А сейчас опытное производство обещало выпускать по одной ЭВМ в месяц. Мало, но хоть что-то.

Но над механическими помощниками работали не только электронщики и математики. Сотни инженеров, конструкторов и технологов работали над механизацией самых разных процессов — выполняли курс республиканского правительства на максимальное высвобождение рабочих рук от тяжелой и рутинной работы, что не только повысит качество труда, но и его интенсивность. "Молодежь" тренировалась на бытовой технике — стиральные машины, блинопечные автоматы, пельменеделательные машины — техника и не настолько критичная, чтобы какие-то ошибки в ее проектировании или в проектировании технологических процессов привели к трагедиям или большим потерям материалов и времени, и вместе с тем нужная — та же стирка занимала много времени, требовала ручного труда, а делом была нужным — грязная одежда — рассадник вшей и микробов. Не нужно нам этого.

Но помимо разработки новой техники, существенно повысились объемы работ по поддержанию и старой — порой проще починить, чем делать новое. И технологии напыления металлов стали той волшебной палочкой, что порой возвращала к жизни, казалось бы, совершенно убитые механизмы. Конечно, ставить тот же авиадвигатель обратно на самолет было бы рискованно, но вот поработать на какой-либо наземной технике он вполне еще мог. У нас ведь битой техники скопилось изрядно, одних двигателей — от мотоциклетных до бомбардировочных — в разной степени износа или разбитости — более ста тысяч единиц. И восстановить хотя бы половину из этого количества — это значит построить большой такой двигателестроительный завод. Вот народ и работал реаниматорами.

Ведь если в механизме что-то трется — обязательно возникнет износ. Можно говорить лишь о его прогрессе — как быстро он будет увеличиваться. Тут все зависит от множества параметров — поверхностной твердости деталей, чистоты их обработки, достаточности смазки, наличия абразивных частиц, температуры поверхностей… Например, цилиндры двигателей интенсивно изнашивались в области, по которой ходил поршень, точнее — его кольца — они истирали внутреннюю поверхность цилиндра и она могла стать например овальной в поперечном разрезе и конической — в продольном. Все это, конечно, измерялось в долях, при сильной запущенности — в одном-двух миллиметрах, но и этого хватало, чтобы двигатель начинал чадить, потреблять гораздо больше масла, его мощность снижалась, он часто глох — наступало сплошное мучение для водителя. И наши ремонтники смотрели — что лучше — то ли восстановить поверхность, то ли отправить деталь на переплавку и заменить ее новой — после некоторой степени износа такое решение было наиболее правильным, так как трудоемкость ремонта начинала превышать трудоемкость изготовления новой детали.