Становление Гитлера. Сотворение нациста - [91]
Следующие двадцать четыре часа продемонстрировали исключительный талант Гитлера разрешить совершенно неожиданным способом кризис, который он не предвидел, и выйти из него более сильным и победоносным. Вечером 16 декабря NSDAP не владела газетой; она стояла перед угрозой того, что наиболее симпатизирующая партии городская газета обернётся против них; и у неё определённо не было средств для покупки газеты. К следующему вечеру партия Гитлера станет владеть своей собственной, выходящей дважды в неделю газетой, и, таким образом, у неё будет свой собственный рупор, который сделает гораздо более лёгким делом для NSDAP быть услышанной и извлечь выгоду из любой будущей консолидации на радикальном правом фланге в Мюнхене.
Ночью 17 декабря Гитлер, Эссер и Корнер спешили через город в западную часть Мюнхена, чтобы увидеться с Антоном Дрекслером, председателем NSDAP. Они прибыли к его квартире в 2:00 после полуночи. В течение следующих нескольких часов они разрабатывали планы, как взять контроль над Völkischer Beobachter. Затем, пока на улице всё ещё было темно, четверо направились на север по узким улицам округи рабочего класса, где жил Дрекслер, в сторону элегантных улиц Нимфенбурга, где они разбудили раздражённого Дитриха Экарта и заставили его подняться с постели в 7:00 утра.
Как только Экарт понял, почему Дрекслер, Гитлер, Эссер и Корнер стояли у его порога, он мгновенно приступил к действиям. Партия должна была достать 120 000 марок к полудню, чтобы быть способной перебить Ботмера в покупке Völkischer Beobachter. Но у партии не было состоятельных доноров, к которым можно было бы обратиться. Единственным жившим в Мюнхене человеком, желавшим пожертвовать деньги NSDAP для покупки газеты, был Вильгельм Гутберлет, доктор и протестантский мигрант из сельской местности северного Гессена, который вступил в партию в предыдущем месяце. У него был вклад в бумагах на 10 000 марок, и в октябре он предлагал Дрекслеру половину имевшегося у него вклада даром.
Единственный способ для NSDAP быстро изыскать необходимые деньги был следующий: заложить Экарту его собственность и имущество, что обеспечит половину суммы, и обратиться к своему другу Готфриду Гранделю в Аугсбурге за займом на оставшееся. Обращение в банк за займом, похоже, не рассматривалось как жизнеспособное решение, возможно потому, что никакой банковский заём не мог быть получен так быстро. Более того, для группы людей, одержимых идеей неприятия процентного рабства, стать должником банка не было бы наиболее желательным выбором. Дрекслер и Экарт затем отправились на встречу с генералом Францем Риттером фон Эпп. Генерал весной 1919 года основал свою собственную милицию, «Добровольческий корпус Эпп» (Freikorps Epp), который был одним из наиболее жестоких среди «белых» сил, положивших конец Мюнхенской Советской республике. Впоследствии соединение Эппа было включено в рейхсвер в Мюнхене, где он представлял реакционную часть политического спектра.
Обращение к Эппу оказалось успешным: Дрекслер и Экарт получили заём в 60 000 марок из фондов рейхсвера, доступных Эппу, обеспеченных собственностью и имуществом Экарта в качестве залога. Не сохранилось никаких записей их разговора, но похоже, что точка зрения Дрекслера и Экарта была сфокусирована более на сохранении Völkischer Beobachter от попадания в руки сепаратистов, чем на создании позитивного обстоятельства для NSDAP.
Гитлер между тем поспешил на поезде в Швабию разыскать Гранделя, который владел химическим заводом в Аугсбурге и который в августе основал отделение NSDAP в городе. Гитлер быстро вернулся с гарантией займа в кармане на оставшуюся сумму денег для покупки газеты.
С возвращением Гитлера в Мюнхен всё было готово для покупки Völkischer Beobachter. В офисе нотариуса сделка была заключена. В результате способности Гитлера быстро соображать в предыдущий вечер и стремительно реагировать на новые ситуации NSDAP, или, если быть более точным, Национал-Социалистическая Ассоциация Рабочих, теперь владела своей новой газетой и была в выигрышном положении, чтобы стать ведущей группой среди радикальных правых в Мюнхене.
Как показывает та трудность, с которой встретились старшие члены NSDAP при быстром поиске денег, двери в верхние слои Мюнхена всё ещё оставались закрытыми для Гитлера. Только однажды в 1920 году ему удалось получить доступ в городской истэблишмент, благодаря своему интересу к искусству, не к политике. Его интерес к оперному сценическому дизайну обеспечил ему приглашение на виллу Клеменса фон Франкенштайна, бывшего главного администратора Мюнхенского Королевского театра. Однако, как вспоминал его друг Фридрих Рек, Франкенштайн через некоторое время пожалел о своём приглашении Гитлера.
Когда Рек, сын прусского консервативного политика, который поселился в Мюнхене, прибыл на виллу Франкенштайна, слуга сообщил ему, что кто-то прорвался часом ранее. Рек вошёл в комнату с мраморными стенами, наполненную гобеленами, где собрались люди, и обнаружил, что кто-то — это Адольф Гитлер. «Он пришёл в дом, где никогда не был раньше, одетый в гетры, мягкую широкополую шляпу и держа в руке хлыст для верховой езды, — записал Рек в своём дневнике об этом случае. — Ещё там была колли». Гитлер выглядел совершенно неуместно. Он напоминал «ковбоя, сидящего на ступенях барочного алтаря в кожаных бриджах, шпорах и с кольтом на боку». По словам Река, «Гитлер сидел там, представляя собой стереотип метрдотеля — в то время он был более худой и выглядел несколько голодающим — одновременно и под впечатлением, и скованный присутствием настоящего, живого господина барона; благоговеющий, не осмеливающийся полностью усесться в своём кресле, но примостившийся более или менее на краешке своими худыми чреслами; не беспокоящийся вовсе, что в сказанных ему хозяином вещах было изрядно невозмутимой и элегантной иронии, но нетерпеливо хватающийся за слова, подобно как собака бросается за кусками сырого мяса». При этом Гитлер постоянно стегал «свои ботинки хлыстом для верховой езды».
