Но я все-таки объясню ему:
— Можешь потом спросить Рена или Мотоясу. Да хоть графа. Мешать другим игрокам — нарушение правил этикета.
— О чем вы говорите?
— Ладно, смотри…
Я взглядом отдал Фиро приказ.
Затем дождался, пока Ицуки прицелится в вылезшего из травы монстра.
— Фёст Винд.
Магия попала по монстру раньше, чем Ицуки. В следующую секунду стрела достигла цели, и монстр скончался.
— Вмешательство. Ты украл чужого монстра! Теперь понял? — я картинно воскликнул и ткнул в Ицуки пальцем.
Негодующий Доспех сразу вышел вперед и открыл рот:
— Ах, ты! Ты смеешь досаждать Ицуки-саме, пользуясь своим положением?!
Ицуки на мгновение скорчил недовольную мину, но быстро понял, что я хочу сказать.
— Пожалуйста, успокойся. Понятно, я разобрался, в чем дело.
Он мило улыбнулся, но в глазах улыбки не было. Нечего кивать, если улыбка у тебя приклеенная.
Сомневаюсь я, что он будет держать слово, когда мы уйдем. Ладно, надо скорее попасть на другой остров.
— Что же, предлагаю пообедать, пока я снова не смогу набирать опыт.
Ицуки предложил своим товарищам устроить привал.
И я бы не стал обращать на это внимания, поскольку меня не волнуют дела других групп, но…
— Лисия! Ланч!
— Т-так точно!
Доспех и остальные спутники Ицуки приказали девочке по имени Лисия приготовить обед.
Как он надменно «ланч» произнес. Я не знаю, что за слово перевел Щит, но оно мне не нравится.
— …Мог бы и сам приготовить, — буркнул я, чем сразу же привлек внимание Доспеха.
— О чем вы говорите? Лисия среди телохранителей новенькая, поэтому работа руками на ней.
— А-а?! — рефлекторно обронил я.
Что? Новенькая?
Э? Разве Героям правильно рассматривать своих спутников как сотрудников какой-нибудь компании?
Лисия действительно занялась раздачей обеда… сначала разделила еду на порции, тщательно следя за размером, а затем несколько раз проговорила имена товарищей, чтобы не ошибиться с порядком.
Каждая следующая порция скуднее предыдущей.
Ицуки, судя по всему, питается домашней едой — его обед лежал в отдельной коробке, которую она ему и передала.
Затем — Доспех. Ему достались сэндвичи с крупными кусками мяса, даже с костями. Потом воин — у него сэндвичи и жареная рыба. Затем… ну, и так далее.
Наконец, Лисия достала из мешочка оставшиеся в нем фрукты и начала есть их.
Что за черт? Они еще и не едят одно и то же?
— Что это?! У вас что, еще и иерархия есть?
— А вы что на нас смотрите, Наофуми-сан? Уходите, мешаете.
— Я о другом говорю! Ицуки, у тебя… с головой все в порядке?
Я знаю, что не мне об этом говорить, но с Лисией обращаются как с рабом.
Хотя даже я делюсь обедом с Рафталией и Фиро. Спутники Ицуки хуже. Значит, Лисия даже до раба не дотягивает?
— Господин-сама, я проголодалась.
— Фиро, заткнись!
Видимо, повлиял вид обедающих спутников Ицуки — Фиро начала клянчить еду.
Доспех посмотрел на нас, горделиво улыбнулся, а затем снова принялся говорить:
— Наше положение определяется уровнем доверия Ицуки-самы, а также вносимым вкладом. Ну, раз так, Герой Щита-сан, то давайте я вам во всех подробностях расскажу о всем великолепии Ицуки-самы.
— Вот уж не надо!
— Ну что вы, так вот, впервые после встречи с Ицуки-самой мы прониклись справедливостью в…
А затем Доспех и прочие спутники Ицуки принялись нахваливать свои героические свершения.
Я даже вспоминать не хочу, что они наговорили.
Почти все рассказы сводятся к тому, что они тщательно скрывались, чтобы не привлекать внимания, а затем побеждали зло. И похоже, что это поведение Ицуки крепко убедило их в том, что именно он — тот самый Герой, что спасет мир.
Это прямо религия какая-то… секта Ицуки.
Ну а сам Ицуки с гордым видом смотрел на нас.
Гордиться тем, что о тебе рассказывают другие?.. Я его не понимаю.
Возможно, это просто мое мнение, но, похоже, Ицуки спит и видит, как победы над плохишами выставляют его поборником справедливости.
Кажется… у этого психического состояния даже название есть.
Был когда-то такой фильм о справедливом полицейском за границей, который карал зло с таким остервенением, словно ему это доставляло удовольствие. Вот у него как раз было это отклонение, которым страдают многие полицейские.[3]
Не могу вспомнить название, но помню, что свое имя синдром получил по названию фильма…
Его вызывает зашедшее слишком далеко чувство справедливости. Когда человек начинает говорить о том, что злодеи не имеют права даже на жизнь, и начинают карать смертью самые незначительные прегрешения. Например, убивают людей, потому что они сопротивлялись.
Вернее, в самом фильме полицейский до такой стадии не дошел, но зритель понял, что в конце его ждет именно это.
Вот и здесь ситуация похожая.
Ицуки, тебе не кажется, что игра в поборника справедливости опьянила тебя?
В Сказании о Четырех Священных Орудиях говорилось, что у Героя Лука сильное чувство справедливости.
Но у него неправильное определение справедливости. Она не дает тебе права делать все что вздумается.
Впрочем… что бы я ни сказал Ицуки, вряд ли это поможет.
Самое главное — мне Ицуки не настолько нужен, чтобы, на свою голову, лезть к нему с увещеваниями.
— Что же, в таком случае мы пройдем вглубь. До свидания, Наофуми-сан.
