Станкевич. Возвращение - [92]
— Все равно куплю, если возможно.
Когда они были уже в передней и лакей подавал Максу соломенную шляпу с ленточкой на тулье и тросточку, Хаим потрепал друга по плечу и, глядя на него сверху вниз, сказал:
— Советую куда-нибудь съездить. Настроение у тебя не ахти какое.
— Что верно, то верно, — буркнул Макс.
— Сразу видно. Деревня не пошла тебе на пользу?
— Нет.
— Понятно.
— Временами я думаю над смыслом всего этого, над смыслом… — Макс сделал округлый жест и, надевая шляпу, добавил: — Может, капризы молодости. Если это действительно так — тем хуже. Не став стариком, я потерял молодость. Короче говоря, беспрерывные метания. Даже стыдно становится. Не будь ты моим другом, ни за что б не признался.
— Такое мне незнакомо, — заметил Хаим. — Но я понимаю: такое вполне возможно. Помнишь, Макс, по философии?.. Страх и…
— …и тревога, — докончил Макс.
— Вот именно. — И Хаим покивал головой.
Лакей подал Максу тросточку. Он был уже в дверях.
— Куда же мне ехать? — спросил Макс, понурившись.
— В Америку! — воскликнул Хаим.
— Слишком далеко.
— Поезжай куда-нибудь. В Англию, в Германию, в Вену, куда-нибудь, Макс.
Он выбрал Англию. Наугад.
Заказал билет в агентстве Кука. Через десять дней сошел с палубы гамбургского парохода «Норд Кроне» на причал лондонского порта. Поселился в гостинице на Олд-Бейли-стрит. Двумя неделями позже, когда он пересмотрел все то, что расхваливал путеводитель Бедекера, включая матч регби, и вернулся, пробродив несколько часов по туннелям людных и узких улочек Сити, разморенный духотой, которая заливает Лондон летом, отчего человек потеет и теряет силы, хотя не так жарко и солнце не светит, наконец с наслаждением плюхнулся в кресло посередине просторного холла, а светло-рыжий тощий бой любезно осведомился, но без той раздражающей приниженности, какая свойственна прислуге на континенте, не желает ли он содовой со льдом и небольшой дозой алкоголя, взгляд Макса остановился на цветном проспекте с надписью наискосок: «Корнуолл». Он раскрыл путеводитель. Просмотрел список гостиниц, фотографии крутых берегов, сходящих уступами к морю, полюбовался репродукцией картины — мельница над потоком, мальчик и девочка, взявшиеся за руки, и пес, который уставился на струю, падающую на лопасти колеса. Все в обрамлении деревьев. Казалось, даже повеяло свежестью и прохладой.
В тот же вечер он сообщил портье о своем отъезде. Тот порекомендовал ему Дартмут, откуда в хорошую погоду виден полуостров Контантен в Нормандии и где от недостатка развлечений страдать не придется.
— Но если желаете познакомиться с настоящим Корнуоллом, то советую ехать в сторону Камборна и Редрута или же в окрестности Падстоу, по направлению к Пару, — говорил он, воодушевясь, точно расхваливал свою собственную гостиницу, а не места, удаленные на двести миль, которые, может, никогда и не видел. — Купите, советую, рюкзак, соответствующую обувь и пересеките полуостров пешком, от Падстоу до Плимута или Сент-Остелла. Займет дня два-три, а впечатлений на всю жизнь.
Макс сунул портье полфунта и попросил позаботиться о провизии. Что-нибудь питательное и легкое на дорогу, чтоб не пользоваться станционными буфетами.
На следующий день он сел с ручной кладью в поезд, идущий на запад, и сошел в полдень в Эксетере, где мог пересесть в другой поезд и поехать в Дартмут или же подождать до ночи и отправиться в северный Корнуолл. Его привлекал этот Падстоу и пешее путешествие через полуостров, хотя пожилая супружеская чета, с которой он ехал в купе, убеждала его направиться в Дартмут, твердя, что Падстоу, а тем более Пар — глухая провинция, где вечно идет дождь, где подают чай со скисшим молоком, а местные жители похожи на толстых вульгарных валлийцев, которые, кто знает, может, похуже шотландцев. Он решил задержаться на сутки в Эксетере и на следующий день принять решение. Подвернулась и гостиница у вокзала — не лучшая, зато пустая.
Прогуляв два часа по городу, он вошел в паб под названием «Beauty of South»[17], что было в явном противоречии с грязью и табачным смрадом, который въелся в плюшевые диванчики и дубовые панели высоких закопченных стен.
Макс был хорош собой. Францишек, его прадед, смахивал на гриб: никогда не блистал красотой, однако и в молодости, и позднее было в нем что-то от здорового, пахнущего лесом боровика. Яшка хорошо смотрелся среди волов и лошадей. Он сливался с песком и пылью далеких южных дорог — словацких, венгерских, балканских. Тело Яшки дышало зноем, свистом бичей, лошадьми, которых он сгонял в табуны, ночными кострами. Он и не притворялся человеком, в этом не было необходимости. Анджей сиял, как канделябр, усеянный свечами, бесстыдный в своей византийской красоте. Макс же отличался той красотой, какая раздражает пожилых женщин. Но дама, сидящая в пабе, недалеко от стены, была молода и, прежде чем Макс добрался до стойки, медленно и осторожно ставя ноги, как человек, вошедший с яркого солнца в полумрак, пока глаза не привыкнут к перемене освещения, оглядела его с головы до пят, он это заметил и повернул с гневом и досадой голову, что, несомненно, делало ему честь.
Это моя первая книга. Я собрала в неё свои фельетоны, байки, отрывки из повестей, рассказы, миниатюры и крошечные стихи. И разместила их в особом порядке: так, чтобы был виден широкий спектр эмоций. Тут и радость, и гнев, печаль и страх, брезгливость, удивление, злорадство, тревога, изумление и даже безразличие. Читайте же, и вы испытаете самые разнообразные чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рудольф Слобода — известный словацкий прозаик среднего поколения — тяготеет к анализу сложных, порой противоречивых состояний человеческого духа, внутренней жизни героев, меры их ответственности за свои поступки перед собой, своей совестью и окружающим миром. В этом смысле его писательская манера в чем-то сродни художественной манере Марселя Пруста. Герой его романа — сценарист одной из братиславских студий — переживает трудный период: недавняя смерть близкого ему по духу отца, запутанные отношения с женой, с коллегами, творческий кризис, мучительные раздумья о смысле жизни и общественной значимости своей работы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юная Лидия Савинова страстно любит своего одноклассника, но неразделенная любовь приносит ей массу несчастий, и они как бы передаются другим героям романа. Счастливая встреча Евгении и Анатолия заканчивается трагическим финалом. Пройдя через тяжкие испытания, Евгения находит счастье со своим спасителем-сыщиком. Но грозные обстоятельства продолжают преследовать героиню.