Стамбульский ребус - [176]

Я вдруг вспомнил выражение лица Демира, когда он вошел в «Татавлу». У него был вид человека, который успешно провел тяжелую операцию. Но могло ли это быть выражением удовлетворения на лице убийцы, который только что похитил и убил свою последнюю жертву и при этом не был пойман? Я попытался отбросить эти мысли, но потом вспомнил настроение Йекты в тот вечер. Он повторил вслед за Мюзейен Сенар: «Нам не вернуть ни один добрый вечер…» Да, была годовщина смерти Хандан и Умута… Поэтому он был таким грустным и подавленным… Прошло три года с момента трагедии… Три года? Меня будто молнией ударило. Три года… Ровно столько же, сколько с момента обрушения стены цистерны на строительной площадке Адема Йездана. Так сказала Лейла Баркын…

В ушах у меня зазвенело, сердце бешено заколотилось в груди. Хандан и Умут погибли при обрушении стены! Когда я попытался утешить Йекту, он сказал, что случившееся было «немыслимым несчастным случаем, который невозможно даже вообразить…»

Мне стало тяжело дышать. Я поднялся из-за стола, у меня закружилась голова. С трудом проковыляв через комнату, подошел к окну — оно скрывалось за красными атласными шторами с желтой оторочкой. Когда я распахнул створки, холодный ветер хлестнул меня по лицу. Головокружение прошло, но напряжение и боль в груди остались. Я взглянул на луну, которая продолжала наблюдать за мной издалека, она была огромной. Ее свет резал мне глаза. Нет, мои друзья не могли совершить такое.

Я достал телефон и позвонил Лейле Баркын. Поскольку иск подали члены ассоциации, у нее должны быть какие-то документы. Если понадобится, я доеду и заберу ее, потом мы вместе отправимся в офис ассоциации и посмотрим на материалы этого дела.

Пока Лейла не ответила, я думал о том, что скажу Али, который вот-вот придет сюда. И вдруг я сделал нечто совершенно неожиданное: достал из холдера визитную карточку Демира и положил к себе в карман. Инспектор Невзат Акман уничтожает улики? Понятия не имею, зачем я это сделал. Сейчас у меня было только одно желание: чтобы мой друг не оказался убийцей. Я хотел, чтобы все улики, доказательства — все, что указывало на моих друзей, исчезло само по себе.

Лейла ответила сонным голосом:

— Алло! Невзат-бей? Все в порядке? Что-то случилось?

— Ничего, ничего, — сказал я, изо всех сил стараясь скрыть нараставшее беспокойство. — Все в порядке. Простите, что побеспокоил вас в такой час. У нас, кажется, кое-какие сдвиги наметились, и они доказывают непричастность Намыка.

— Правда? — воскликнула она, и сонливость в ее голосе сразу исчезла. — Что это за сдвиги?

— Скорее всего, мы нашли убийц.

Она спросила первое, что пришло ей на ум:

— Это люди Адема Йездана?

— Пока не могу сказать, но мне нужны материалы дела.

— Какого дела? — не поняла она.

— Иск, который Ассоциация защиты Стамбула возбудила против компании «Дерсаадет»… Нам нужно знать имена жертв трагедии… Мы можем обратиться в суд, но я не хочу терять время. Уверен, что эти документы находятся в офисе ассоциации. Понимаю, что это неудобно для вас, но не могли бы мы вместе проехать туда?..

— Это и не нужно, — с радостью в голосе произнесла Лейла. — У меня дома должны быть копии… Даже если я не найду их у себя, то поищу в компьютере Намыка…

Лучшая новость за всю ночь.

— Прекрасно. Не могли бы вы просмотреть и назвать имена погибших при обрушении стены?

— Да, но сначала мне нужно найти папку с файлами. Можно я перезвоню вам?

— Конечно. Но, пожалуйста, каждая секунда на счету. Сделайте это как можно быстрее…

Мое волнение передалось и ей.

— Не беспокойтесь. Я позвоню, как только найду… — сказала она и отключилась.

Как раз в этот момент в кабинет вошел Али.

— С кем вы разговаривали, инспектор? — спросил он. Позади него возвышались два охранника.

— С Лейлой Баркын… — ответил я и обратился к парням: — Ребята, оставьте нас на пару минут, нам нужно переговорить.

Али повернулся и бесцеремонно захлопнул перед ними дверь. Теперь он стоял передо мной с горящими от любопытства глазами, ему отчаянно хотелось услышать, что сказала Лейла.

— Эта женщина до одури любит Намыка, — придумывал я на ходу. — Звонит по меньшей мере трижды в день, чтобы спросить о нем… Только что позвонила снова, и я пытался ее успокоить… Думаю, звонки будут поступать до тех пор, пока Намыка не отпустят. Бог с ним, ты что-нибудь нашел внизу?

— Ничего, — он покачал головой. — Никаких документов, даже никаких записок нет. А как у вас тут дела? Нашли что-нибудь?

Глядя в глаза безраздельно доверявшего мне напарника, я соврал:

— И у меня ничего. В ежедневнике есть пара записей, но они не представляют для нас никакого интереса. Я позвал тебя из-за Зейнеп… Переживаю. Мы ведь отправили ее одну в дом Недждета. А вдруг с ней что-то случится?

Лицо Али помрачнело. Я нажал на его слабое место. Он не догадывался, что старший инспектор обвел его вокруг пальца.

— Я тоже думал об этом, — ответил он, тщетно пытаясь скрыть напряжение. — Но если бы я поехал к Зейнеп, мне бы пришлось оставить вас одного…

— Бот что, Али, давай-ка садись в такси и поезжай. А я, как только разберусь здесь, вернусь на место преступления. И вы тоже приезжайте, как закончите.