Стальные крылья - [154]

– «Уф-фу!» – энергичный кивок был настолько энергичным, что едва не вывихнул мне шею.

– «Так значит, скоро…».

– «Ме-а» – а вот тут парняга в пролете. Никто не знает, что я тут. Никто.

– «Скажи мне, кто ты?» – убирая копыто от моего рта, заинтересованным голосом произнес незнакомец, присаживаясь на краю балкончика – «Тебя послали принцессы, замаскировав под эту Скраппи Раг, чтобы вывести на чистую воду Стар Брайта с его прихлебателями?».

«Сказать или нет?» – меня вновь принялись одолевать сомнения – «Хотя, лучше будет приберечь эту карту на крайний случай, если этого мстителя в сияющих доспехах вновь охватит острый приступ п0л0динизма. И пусть научиться тому, что все не так просто в этом мире».

– «Меня доставили сюда, похитив из Кантерлота, связанную, избитую, истощенную. Брайт заковал меня в цепи, а ты – пытался сбросить в колодец. Вы все только и делаете, что изгаляетесь надо мной, пытаясь узнать – кто же я такая. Так вот, мой дорогой паладин, я сама не знаю, кто я. Но одно я могу сказать точно – то, что тут твориться, должно быть прекращено. И именно с этой целью я и сунула голову в это логово зверя. Но увы…».

Единорог молчал, в упор разглядывая меня из-под своей матерчатой маски. Звон падающих капель редел, по мере того, как высоко, на самом верху громады каменной трубы, разгорался широкий круг громады колодезного зева, приветствуя наступление зимнего утра. Вздохнув, я почувствовал, как мне не хочется возвращаться в холодную, сплющенную, вонючую камеру, чтобы вновь, раз в день, жрать подгорелое пшено под ехидные замечания полосатых надсмотрщиков.

– «Ну что же» – наконец, нарушил молчание незнакомец, по-видимому, приняв какое-то судьбоносное для меня решение – «Мы выяснили, что мы с тобой на одной стороне, маленькая кобылка, и это значит…».

Задержав дыхание, я во все глаза таращился на тяжелую мускулистую тушу, вновь оттесняющую меня к краю обрыва. Дернувшись от ощущения провала под копытами задней ноги, я пропустил момент, когда быстрым движением жеребец оказался рядом со мной, крепко сжимая своими мощными ногами мою жалобно пискнувшую тушку, и вновь зажимая своим копытом мой рот.

– «… и это значит, что пора вернуть тебя в твою камеру».

– «Фи-и-и-иво?!».

***

Вздрогнув, я открыл глаза, бешено дергаясь в распяливших меня веревках. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы перестать суматошно рваться на привязи, обретая хоть какой-то контроль над испуганным, ничего не понимающим телом.

«Оп-па, это было близко!» – подумал я, тяжело дыша и пытаясь глубоким дыханием успокоить бешено колотящееся сердце – «Похоже, меня едва не выкинуло из этого тела. Видимо, приближается момент, когда меня «поглотят для усиления», как было сказано в старой инструкции, но черт бы их всех побрал… Как же не вовремя!».

Поведя глазами по сторонам, я заметил, что что-то изменилось. Стены были на месте, фаллических предметов на кронштейнах тоже пока не наблюдалось, пол… А вот пол меня насторожил.

Прочно вплавленные в каменные плиты пола, изгибы стального рисунка неярко светились нежным голубоватым светом, расплываясь всякий раз, когда я пытался сосредоточить на них свой взгляд. Это было так похоже на начало мигренозного приступа, что я долго хлопал глазами, проверяя себя на отсутствие мерцающих пятен и выпадающих полей зрения, но все было тщетно. Я мог глядеть на комнату, на ремни и даже на кончик своего носа – и лишь размытая роза светящихся линий на полу убегала от моего взгляда.

Похоже, я вновь задремал. Периодически, мои глаза открывались, отмечая изменение интенсивности свечения рисунка, но в остальном, не происходило ничего хотя бы мало-мальски интересного, за исключением короткого, не более минуты, отключения света, вслед за которым угасла и полыхнувшая ярким светом фигура на полу.

Дверь грохнула. На пороге, безумно шаря по камере остекленевшими глазами, стоял Брайт. Грива единорога была всклокочена, копыта ходили ходуном, и лишь вид моей недоуменно хлопающей глазами тушки, распятой на длинных веревках, вернул относительную видимость спокойствия.

– «Она ту-у-ут!» – облегченно выдохнул он, отходя в сторону и пропуская перед собой своих полосатых холуев – «Ну вот, я же говорил! Я говорил вам, что ее нужно было фиксировать серебряными цепями, а не этими грубыми веревками! Данное действо совершается для заворачивания вправо левозакрученных торсионных полей и гармонизации серебряно-никелевых гармоник, исключая, таким образом, появление критичных для моих исследований наводок!»

– «Да уж! И хочу добавить, что золото с брыльянтами или хотя бы стразиками, добавляет более 20% крутизны теплоте лампового звука при прецизионных исследованиях!» – я не совсем понимал, что несет этот умалишенный, но застоявшееся от скуки тело требовало внести хоть какое-нибудь разнообразие в этот скучный «эксперимент».

– «Ну и что вы прикажете мне делать? Аппаратура, на настройку которой пошло больше кристаллов, чем на десяток обычных сеансов призыва, оказалась полностью раскалибрована вихревыми возмущениями в этих мерзких льняных волокнах! Аппаратура попросту не видит эту мерзавку, словно она исчезла из камеры!» – продолжал тем временем разорятся Брайт, бегая от одного зебра к другому. Неподвижно стоявшие тюремщики с непонятным подозрением таращились на меня, словно на полном серьезе относясь к словам своего патрона и были необычно аккуратны, освобождая мои ноги и голову от «неправильных» веревок.