Стальные крылья - [151]

– «Ш-ш-ш-ш, не нужно!» – остановил меня тихий голос, когда, обернувшись, я попытался подставить копыто под пролетающие мимо меня капли – «Не стоит беспокоить воды».

– «Где это мы?».

– «Это очень древнее и страшное место. Сотни лет назад, здесь была разбита и похоронена память о темной секте, которая пыталась освободить Найтмер Мун из ее тысячелетней ссылки. Этот замок, находящийся на краю Лягушачьей Трясины, возле отрогов Драконьего Хребта, был центром их деятельности. И именно тут творилось странное, древнее волшебство. Приходившие сюда пони могли призывать духов, и даже давать им тела, готовя из бывших животных послушных рабов. А вот тут» – копыто жеребца описало полукруг, охватывая лежащую перед нами тьму – «В этом месте они избавлялись от этих духов, изгоняя их из переживших свою полезность тел».

– «Значит, духов можно изгнать?».

– «Похоже, что да» – мрачно кивнул незнакомец, глядя в жадно смотревшую на нас пустоту за краем балкона – «Древние умели делать это с помощью огромного колодца, в котором ты сейчас стоишь. Они называли каждую светлую душу «звездой» – отсюда и пошло название этого места. Говорят, когда-то воды этого места доходили почти до верха – и они сияли светом тысяч и тысяч звезд, покоившихся в их глубине. Неудивительно, что в эту группировку входило так много пони. Даже после суровой чистки, устроенной нашей правительницей, множество сектантов низшего и среднего звена смогли ускользнуть от сияющего правосудия».

– «Но почему же его не разрушили? Почему оставили все это?».

– «Кто знает? Как я уже говорил, в эту секту входило множество пони, и среди них были даже члены королевской фамилии, недовольные своими второстепенными ролями при дворе, а также богатая, фрондерствующая[105] молодежь знатных родителей, втянувшаяся в это ради «антуража». И хотя они и были изгнаны, их имущество было оставлено их семьям добросердечной правительницей, а поскольку на замок, расположенный в непролазных болотах, не нашлось ни одного претендента… Кто знает, что думала правительница? А теперь, он стал идеальным местом для операции этого оголтелого археолога».

«Ага, кентурион Скрич, кто из нас был прав? Искать нужно было среди этой братии, отличающейся нюхом на всякого рода древние гадости, если верить Голливуду! Вот так всегда – предупреждаешь их, предупреждаешь, и все равно все поступят по-своему! Синдром Кассандры[106] в действии, мать его так».

– «Ну и зачем вы меня сюда притащили, мой неизвестный… друг?» – произносить слово «спаситель» было пока рано, и эта небольшая запинка не ускользнула от внимания единорога – «Не похоже, чтобы вы работали на Брайта, ведь у этого милейшего пони есть много возможностей, чтобы воздействовать на маленькую, безобидную кобылку».

– «Да, целые две, а точнее – три полосатые возможности, храпящие вповалку в караульной комнате тюремного подвала, несмотря на то, что одна из них приходится сестрой двум другим. Ну да кто поймет этих зебр…» – единорог скривился, по-видимому, брезгливо дернув щекой под своей темной маской, из-под которой на меня смотрели светлые, неразличимого в магическом свете цвета глаза – «Я привел тебя сюда, чтобы понаблюдать за тобой. чтобы увидеть твою реакцию на этот Колодец Звезд[107]. чтобы понять – что заставило тебя совершить все это».

– «У меня не было выбора» – подумав, признался я. Я мог бы назвать сотню разных причин, одна героичнее другой, но глядя на тихий полет серебряных капель в густую, чернильную тьму, я чувствовал, что хотя бы краешком души могу прикоснуться к чему-то огромному, непознаваемому, что лежит за горизонтами нашего сознания. Так зачем мне врать этому непонятному единорогу? Что изменится от того, узнает он правду или нет, когда уже совсем скоро, это я буду хрипеть и исходить желтым гноем на ногах у какого-нибудь добросердечного бедняги, опрометчиво сунувшегося помочь?

– «У меня не было выбора» – вскинув голову, повторил я, твердо глядя в глаза этому поньскому Бонду – «И если его нет у меня – значит, я должна была сделать так, чтобы он появился у остальных. «Feci, quod potui, faciant meliora potentes», как говорили древние».

– «Я сделал, что я был в состоянии, они могут делать лучше, чем могучий» – проговорил единорог каким-то чужим, механическим голосом, сопровождая свои слова негромким позваниванием засветившегося рога – «Красивый язык. И очень развитый – заклинание перевода, обычно выдающее лишь намеки на то, что могут обозначать те или иные слова, не встретило никакого сопротивления. Откуда это?».

– «Это древний язык был мертв уже тогда, когда наша цивилизация начал восхождение к своим вершинам» – я отвернулся, глядя на угасающий свет магического шарика – «Скажи, а что именно я должна была тут совершить? Все, что я планировала, оказалось спущено в нужник, и теперь я еще более бесправная пленница, чем все остальные, кого этот седой подонок назвал «отработанным материалом». Все, что я теперь могу – это просыпаться в холодной камере, давясь собственным визгом и периодически срать в вонючую дыру, мечтая, чтобы стекающие по ней отходы в один прекрасный день прорвались прямо над спящим Брайтом».