Стальные гробы рейха - [35]

1 июня 1941 года U-107 обнаружила приближающееся судно. Под этой датой в вахтенном журнале Хесслера стояла следующая запись:

«Ветер западный — 2 балла, волнение моря — 1 балл, облачно, легкая зыбь».

Он уже потирал руки в предвкушении атаки, однако дальше произошло нечто совершенно непонятное. Мачты корабля вдруг исчезли из виду. Лодка легла на новый курс — мачты появились снова. Через несколько минут они исчезли и затем показались вновь. Хесслер насторожился, но даже продолжительное наблюдение за судном не позволило выявить какой-либо закономерности в его странном, зигзагообразном ходе.

Нейтральный корабль, конечно, не стал бы так нервозно крутиться, а спокойно, экономя время, шел бы своим курсом. Район Фритауна не считался запретной зоной, где каждое встречное судно топилось без предупреждения, если было ясно, что оно принадлежит противнику. Все говорило о том, что судно — британское, но Хесслер начал смекать, что здесь что-то не так.

Преследование затянулось на полтора часа. На лодке оставалось всего три торпеды — за два похода U-107 отправила на дно несколько транспортов. Если оставшимися тремя «угрями» пустить туда же еще одну посудину, то можно спокойно возвращаться домой. Но для начала командир приказал погрузиться, чтобы рассмотреть судно поближе.

Наконец в перископе корабль был виден во всю длину. Теперь все сомнения отвергнуты — на борту Хесслер увидел пушку. Значит, судно вооружено и его можно потопить без лишних разговоров. Продолжая напряженно смотреть в перископ, Хесслер изучал в перекрестии нитей визира надстройки корабля. Он решил выстрелить одну за другой две торпеды.

«Третий, четвертый, огонь!» Два «угря» вылетели почти одновременно и попали в цель. Мощная взрывная волна прокатилась над поверхностью воды. В воздух взлетели крупные обломки и разбитые спасательные шлюпки. Дым и огонь мешали разглядеть, что творилось на корме, но пробоину в борту, по меньшей мере метров десять в поперечнике, различить было можно.

Несчастное судно, где сквозь пробоину устремились тяжелые массы воды, начало крениться на правый борт. Однако корабль не тонул.

U-107 приблизилась к нему на расстояние 20 метров, чтобы прочесть название судна, которое при таком крене не могло даже ответить немцам своими 105- или 76-мм зенитными орудиями. Во всяком случае, пока около них никого не было видно. Но осторожный Хесслер продолжал держаться на перископной глубине, выводя лодку к левому борту судна.

В этот момент с корабля на воду спустили три оставшиеся спасательные шлюпки: они со скрежетом скользили по накренившемуся борту. Люди, как с горки, скатились в воду по наклонной плоскости и пытались вплавь добраться до сильно поврежденных при спуске шлюпок. В воде оказалось не меньше 80 человек.

Наблюдая за потерпевшими, командир лодки заметил, что на них безупречно чистая белая форма, совсем не похожая на то, во что были одеты замызганные матросы, болтавшиеся на верхней палубе этой посудины.

Хесслер, как и другие командиры, хорошо знал о случаях, когда приходилось встречаться с английскими судами — ловушками для подводных лодок.

Осторожно подняв перископ, он подкрался к судну еще ближе. Что-то здесь не так!

И вдруг казалось бы уже тонущая посудина приняла нормальное положение. Можно подумать, что судно сплошь было загружено пустыми бочками, пробкой или еще чем-нибудь подобным.

И тут, наконец, Хесслер все понял. В надстройке на палубе, в районе сигнального поста, видны были щели, которые открывались и закрывались как жалюзи. На мостике торчал какой-то странный столбик… Вот он начал поворачиваться. Это был перископ!

Хесслер не торопился всплывать, ожидая, что же будет дальше. Он знал, что судно-ловушка только и ждет, чтобы немец показался над водой. Всплывшая лодка сразу станет отличной целью, которую можно без труда уничтожить внезапным ударом из замаскированных орудий.

С момента торпедирования прошло уже с полчаса. Судно осело на корму, но больше не погружалось. Скоро должны были появиться самолеты берегового базирования — ведь с судна наверняка уже послали соответствующую радиограмму. Выжидать дальше становилось очень опасно.

Хесслер приказал подготовить к выстрелу третью торпеду. Через пару минут она разнесла носовую часть левого борта судна-ловушки. При взрыве какой-то ящик — а их на палубе было много — взлетел вверх метров на пятьдесят, потом рухнул вниз почти на то же самое место, где стоял, и развалился на части. Под его обломками появилось 150-миллиметровое орудие. Всего на палубе оказалось шесть так же хорошо замаскированных орудий, с дюжину автоматических артиллерийских установок примерно 40-миллиметрового калибра и запасы глубинных бомб. После третьего взрыва судно стало быстро переворачиваться, теперь уже на левый борт, и уходить форштевнем под воду.

Похоже, что последний «угорь» оказался смертельным. Через две минуты судно скрылось под водой. Ясно, что англичане пользовались этим кораблем как вспомогательным крейсером и хорошо замаскированной ловушкой для подводных лодок.

Как и на всех английских военных кораблях, на этом судне каждое воскресенье утром перед обычным богослужением играли большой сбор. На этот раз воскресенье совпало с религиозным праздником, поэтому на корабле оказалось много военных моряков в парадной форме. Когда судно в результате первых попаданий торпед сильно накренилось, в суматохе за борт бросились не только «замызганные» матросы, но и некоторые моряки военной команды. Хотя они должны были оставаться на корабле до последнего момента. Правда, часть этих матросов продолжала оставаться на борту, ожидая всплытия субмарины. Но этого не произошло — Хесслер предпочел выстрелить по противнику последней торпедой. Все суда-ловушки обычно ждали момента всплытия подводной лодки, но потопленный «капкан» этого не дождался.