Стальной шквал - [66]

— Вы обнаружили себя! Вот видите, чего стоит это мародерство! Погасите огонь в топке!

Суокас слышал перепалку из-за теленка, но не хотел вмешиваться: солдат нужно было накормить получше. Однако надо же было на ком-то сорвать зло. Начавшаяся артподготовка свидетельствовала о том, что противник успел уже подтянуть силы для нового штурма. А мы только отошли и даже мало-мальски не обжили заранее подготовленные позиции. И вновь оказываемся в таком же положении, что и прежде. Снабжение хромает, люди голодные, потери слишком тяжелы. Будет ли теперь наконец хватать снарядов? Если нет — нам не удержать рубеж. Горе, а не оборона. В армии отсутствует боевой дух, командиры частей все время жалуются на частые случаи дезертирства. А командование совершает ошибку за ошибкой. Огромные склады боеприпасов и снаряжения пришлось оставить противнику. Почему их своевременно не вывезли в безопасное место? И почему они вообще находились так близко от зоны военных действий?

Капитан анализировал положение и находил целый ряд причин, которые привели к поражениям и к отступлению. Но в конце концов он вынужден был признать, что ни одна из этих причин все же не являлась решающей, что-то еще ускользало от него. Главное же, он не видел достаточно действенных мер, которые, могли бы изменить коренным образом ход событий. У противника слишком большой перевес в силе. Да и моральное превосходство на его стороне. Где теперь патриотический — подъем времен зимней войны? От него не осталось и следа. Его нет даже у тех, на кого в особенности рассчитывали. Вон там забились в щель Саарела и Куусисто. Уж у них-то этот дух должен был быть; но оба первыми покинули позицию. И все же у него не поднималась рука отдать их под трибунал за дезертирство. Помимо прочего еще и потому, что смертный приговор сейчас подорвал бы окончательно и без того слабый моральный дух части. А ведь впереди бои! Капитан поднял голову. Под брезентом палатки жужжал телефон. Капитан вытащил его и взял трубку. Закончив разговор, он крикнул:

— Капрал Кауппинен!

Вызванный явился. Капитан заметил, что он, вопреки обыкновению, не вытянулся и не обратился по форме. Но теперь это было в порядке вещей.

— Возвращайтесь обратно! — приказал капитан. — Там прорыв. Танки в расположении пехоты.

Кауппинен плотно сжал губы и, ни слова не говоря, направился к своим.

— Поехали! Собирай вещи!

— К черту, никуда я не поеду! — возмутился Хейно. — Только что ведь приехали. Пускай других пошлют.

Кауппинен ничего ему не ответил, вскинул на плечи свой рюкзак.

— Возьмите и мясо с собой. Может, там где-нибудь удастся доварить.

Промчались штурмовики, стреляя из пушек, и солдаты бросились на землю. Потом поднялся только Вайнио, готовый отправляться, остальные переглядывались.

— Не пойдем! — сказал Саломэки. — Есть же другие! Сидят себе, черти, не слыхали даже, как снаряды воют.

Пришел Суокас и стал уговаривать, хотя ему хотелось кричать и ругаться.

Другие тоже пойдут. Иного выхода нет. Если прорыв будет расширяться, все пропало. Саарела и Куусисто тоже поедут.

Скова показались самолеты. Лес трещал и стонал, но капитан и бровью не повел, как будто ничего не слышал. Он должен был проявить твердость и бесстрашие, только это могло повлиять на солдат.

— Я тоже приду к вам, как только устрою все дела здесь, — продолжал он. — Мы покажем врагу, что с нами шутки плохи.

Молча стали собираться. Кауппинен угрюмо наблюдал за погрузкой. На капитана он даже не взглянул. Тот, заметив это, отошел и занялся своей палаткой. Через минуту явились Саарела и Куусисто. Капитан выгнал их из щелей и приказал отправляться.

— И запомните, чтоб от пушки никуда! Я больше не поверю ни в какие контузии! — крикнул он им вслед.

— Хейно тут же стал отводить на них душу. Контузило их! Проклятые военные шакалы!

Кауппинен сбегал за ведром.

— Мясо не забудьте!

— Скоро мы сами превратимся в рубленое мясо!

— Человечешкое мяшо очшень вкушное! — сказал Нюрхинен и расхохотался беззубым ртом.

— Да, ты-то ведь знаешь, — проговорил Хейно.

Кюрхинен однажды хвастал, будто бы ему во время зимней войны довелось попробовать на вкус человеческое мясо. Якобы он на спор съел кусок обгорелого мяса сбитого летчика и тем самым выиграл большое пари. Вообще, от него можно было ожидать чего угодно. Бывало, все вскакивали из-за стола, зажимая рот от внезапного приступа рвоты, когда Нюрхинен вдруг среди обеда выплевывал на стол живую лягушку.

Хейно заметил, что Саарела и Куусисто скрылись за тягачом.

Он забеспокоился:

— Опять они хотят смыться!

Вскоре он нашел их. Саарела и Куусисто сидели по другую сторону машины.

— Я уж думал, вас снова контузило взрывной вол

ной.

— Пошел ты к черту! — окрысился Куусисто.

Над самыми верхушками деревьев вновь заревели

моторы и загрохотали выстрелы. Хейно моментально бросился на землю под прикрытие транспортера. Но и лежа здесь, рядом с Куусисто, он не унимался:

— К черту в пекло мы все сейчас и отправимся! Но и ты тоже с нами! И уж будь покоен, я позабочусь, чтобы ты не сбежал по дороге!

Когда самолеты пронеслись, солдаты погрузились на транспортер. Подошел и капитан. В руке у него был «фауст-патрон».