Стальной шквал - [35]

Сержант усмехнулся и обратился к остальным:

— Ну, как? Договорились? Так я провожу к другому орудию.

— Господин сержант! — снова обратился Куусисто. — А другое орудие прямо на передовой?

— Почти. А что? Хочется на передовую?

Куусисто опустил глаза под прямым взглядом сержанта.

— Да, туда бы, конечно, — с трудом выдавил он из себя и тут же добавил: — Но все же я лучше здесь останусь. Тут все свои, земляки. Не хотелось бы расставаться.

— Да ведь это не дальний свет, — усмехнулся сержант, потом обернулся и сказал одному из своих солдат, выглянувшему из землянки: —Ты не сходишь к первому орудию? Проводил бы этих новеньких.

— Это можно, — беспечно ответил тот. — Не все ли равно, где время-то убивать.

Он спустился в землянку и через минуту вновь вышел оттуда с рюкзаком на плече и с автоматом под мышкой.

— Пошли, доблестные воины!

— А вы, доблестные воины, ступайте-ка выбирать себе постели, — сказал сержант остающимся.

Землянка оказалась большой и просторной. Знакомые двухэтажные койки. На некоторых еще спали. В железной печке горел огонь. Сверху на ней стояли в ряд солдатские котелки. На столбе, поддерживающем кровлю, была полочка, на которой стоял старенький приемник, работающий от батареек. Над ним висел карбидный фонарь. На задней стене — полка, вся заставленная красками и лаками в банках и прочими материалами, необходимыми для того, чтобы в свободные вечера мастерить всевозможные поделки. Следом за новичками вошел сержант.

— У кого-нибудь в рюкзаке есть съестное, постарайтесь убрать так, чтобы крысы не распорядились. А то их тут до черта. — Кто-то из спавших проснулся и, жмурясь, пытался разглядеть вошедших.

— Пополнение, что ли? Какого года?

— Двадцать пятого.

— Ой, елки-палки! Не успеет молоко обсохнуть, — как их уже сюда тащат…

Когда распределили койки, сержант повел новичков к пушке. Это было точно такое же орудие-полуавтомат, как и то, с которым их знакомили вчера. Возле пушки лежал часовой. Он приподнялся на локтях и с некоторым недоумением уставился на приближавшихся.

— Здорово! — сказал сержант. — Привел ребят познакомиться. Вот это наш стрелок. — Он кивнул на часового. — Знакомьтесь с господином капралом. Зовут его Рейно Кауппинен, двадцать четвертого года, на гражданке был воспитателем скаутов, увлекается собиранием листовок, которые разбрасывает неприятель. Что они там пишут сейчас?

У капрала в руке была авиалистовка, напечатанная в два цвета: черным и красным.

— Все то же, что и прежде. Хотя это старая листовка.

Несколько солдат из части Пярми перебежали через линию фронта и сдались в плен, а теперь приглашают и Нас поступить так же. Обещают возвращение домой, когда — война кончится.

— Да брось! Тогда, стало быть, ребята, можете спокойно отправляться! — засмеялся сержант, обнажив большие лошадиные зубы.

Кауппинен даже не улыбнулся. Он спокойно приглядывался к новичкам. Это был очень красивый парень. Наверно, не одна девушка лишилась из-за него сна и покоя.

— Ну, что ж, добро пожаловать, — сказал он. — А то у нас половины людей не хватает. Разъехались в отпуска, на сельскохозяйственные работы. А капитан вообще перестраивает свой дивизион. Выберите из ваших наблюдателя и помощника стрелка.

Ты, Яска, можешь быть помощником стрелка, — сказал Хейккиля. — Всегда стрелял в яблочко.

— Ладно, один хрен. Все равно где помирать. А ты тогда будь наблюдателем.

— Нет, это дело больше подходит Виено. Он у нас самый глазастый, всюду так и зырит.

Саломэки покраснел как рак.

— Понюхай хвост! Ничего я больше не зырю!.

Он заявил это решительно и серьезно, но все-таки его сделали наблюдателем, потому что сержант сказал:

— Годится! К тому же он ростом мал, так что. враг его даже в лупу не разглядит.

— Ясно, — сказал Кауппинен. — Теперь еще установите очередь дежурства, и все будет ол-райт.

— Де-юре, — сказал Сундстрём, чем сразу привлек к себе внимание капрала.

— Что я слышу? Эцце хомо! Оставайся на карауле со мной, поговорим.

— Сказанные слова уносит ветер, — сказал с улыбкой Сундстрём, но все же подсел к капралу. Остальные пошли обратно к землянке. Хейно ворчал:

— Теперь этих хомиков уже двое! Надо же, и среди нас лопочут на своей проклятой неметчине, черти!

Этот день они наслаждались свободой. Варили эрзац-кофе на костре, обследовали землянку-баню и ходили в ближнюю фронтовую лавочку. Стояла полнейшая тишина. Как будто они гуляли где-то у себя в родных местах, а не на фронте, возле самой передовой. Они вернулись и были в нескольких шагах от своей землянки, как вдруг — оттуда стали выскакивать солдаты. Кто-то крикнул:

— Скорее в укрытие! Сосед летит на нас, сейчас будет бомбить.

Обе скорострельные зенитки были в тот же миг приведены в боевую готовность. Зенитчики заняли места у четырехствольного пулемета. Откуда-то послышался рокот самолета. Руководитель огня начал давать отсчет. Новички укрылись под козырек своей землянки. Вдруг все кругом зазвенело от грохота зениток. Ниеминен не выдержал и выглянул из укрытия. Русский самолет летел довольно низко. Трассирующие снаряды зениток чертили свои пунктиры далеко позади него. «Да эти лопухи не умеют стрелять, черт бы их побрал!» — выругался Ниеминен.