Стальная опора - [16]

Выйдя на улицу, когда пришло время отправляться в путь, я радостно улыбнулся — у коновязи меня ожидал Нимли. Оказывается, я успел привыкнуть к нему за эти дни. Кто бы мог подумать.

— Гримми не с тобой? Я думал, вы поедете оба?

— Ха, как же, пропустит ворчун Гримми такую потеху. Он ждет у ворот, вместе с другими собравшимися.

Я кивнул, помахал рукой гостеприимному содержателю гостиницы, и мы тронулись в путь.

У ворот нас ожидала небольшая кавалькада и гораздо больший обоз с мастерами и оборудованием. Ополчение должно было отправиться следом пешим порядком. Гномы не слишком дружны с лошадьми. Тех, кто ездит верхом, наберется среди них не так уж и много. В основном это те, кому приходиться покидать долину по той или иной надобности. Здесь уже без лошадей не обойтись.

Наша небольшая кавалькада двигалась неспешной рысью, а я слушал пояснения Нимли по поводу собравшихся здесь гномов. Немного расспросил их о том, чем им приходилось заниматься раньше. О методах возведения сооружений. Основная работа предстояла на месте. Месте, которому суждено стать судьбоносным. На том самом месте, где будет решаться, быть ли далее народу гномов. На том самом месте, где некоторым из них доведется пасть навсегда. Многим ли? В чем-то это зависит от меня. И я постараюсь сделать так, чтобы число это было как можно меньшим.

6

К югу от старого тракта, что был когда-то одной из главных дорог, канувшей в Лету, как и все проходящее, старой империи, раскинулись бескрайние степи. На много, много дней пути. Порою изрезанные лощинами и вздыбленные холмами, разнообразившими ландшафт, который был бы без них слишком однообразным. В большинстве же своем представляющие из себя гладкую равнину в летнее время покрытую травами по пояс, или по грудь невысокого тилукменского коня. Многотысячные табуны которых, пасутся в степи под присмотром пастухов тилукменов. Народности, чьи племена заселяют немалую часть этих обширнейших пространств.

Река Хат делит эти племена на правобережных и левобережный. О, река Хат. Не будь ее с ее многочисленными притоками, не было бы жизни в этих местах. Не цвели бы пышные травы, кормящие бесчисленные стада антилоп, невысоких короткошерстых быков-лутхи и резвых тилукменских коней. Не шумели бы местами рощи, дающие приют усталому путнику, что целый день трясся в седле под палящим солнцем. Не стояли бы по ее берегам города, бывшие некогда вехами на этом полноводном пути. Города, чьи пристани теперь уже редко встречают горделивый корабль. А были времена, когда корабли ходили здесь флотилиями. Лишь невысокие рыбацкие лодки жмутся к пристаням, стесняясь того, что причалам они явно не по росту. Вольные города-баронства. Вольные? Быть может, когда-то. Ныне же обложенные непомерной данью. Ждущие с содроганием, когда в очередной раз пожалуют заклятые друзья — тилукмены. Вошедшие последнее время в силу и вообразившие, что соседям надо с ними делиться. А если не захотят, то десятки тысяч тилукменских коней вытопчут их посевы. Эх, отольются им слезы последнего рыбака и землепашца, с которого барон вынужден драть последний грош, чтобы вовремя расплатиться с тилукменским ханом. Пока же, скрипя зубами, бароны вынуждены принимать степных послов, улыбаться, как друзьям, в тайне мечтая, что наступит час, когда можно будет сбросить ненавистных «друзей» в полноводные глубины реки Хат. Об этом знают и те и другие. Но когда завоеватель задумывался о том, что придется платить, вернее, расплачиваться? В тщеславии своем считая, что военная удача его будет вечной. И забывая, что ничто не вечно, разве что воды реки Хат, бегущие здесь уже не одно тысячелетие.

Барон Людвиг сидел в своей резиденции, в который раз перебирая возможные варианты дальнейшего развития событий. Перспективы получались печальными. Как объяснить рвущимся в бой сыновьям, что сейчас у них нет против тилукменов ни малейшего шанса. Города разобщены, хуже того, не найдя другого выхода, некоторые бароны готовы поддержать тилукменов. Принять участие в походах и грабежах. Судя по всему, не этим летом. Этим летом тилукмены затевают малый поход. Молодой хан Тулум объединил несколько племен правобережных тилукменов и планирует пуститься в набег на поселения гномов, что находятся на северо-востоке. Границы империи гораздо ближе, но империя тилукменам пока не по зубам.

Империя? В величии своем она взирает за свои рубежи. Что ей страдания вольных городов-баронств, что ей гномы, которых, из-за дальности расстояния собираются стереть с лица земли и разграбить полностью, не делая ставку на дань. Хитер Тулум, определенно хитер. Обложи он гномов данью, эти прижимистые коротышки к следующему году успеют навербовать наемников. Отгородятся ими как щитом, и в следующем году тилукменам придется брать их укрепления с боем. Потому он и решил взять все и сразу. Не ждать, пока соберутся все племена, а двинуться малым войском. Малым по сравнению со всеми племенами тилукменов. Барону и не снилось такого малого войска. Пять родов выставляют более двенадцати тысяч всадников. А что у него — дай вседержатель, наберется полторы тысячи ратников. И даже это он вынужден скрывать, заставляя большинство ратников ходить без брони и оружия. Как еще объяснить, что он предпочитает платить дань, а не примкнуть к планируемым на следующий год завоевательным походам тилукменов? В этом барон был тверд, несмотря на упреки кое-кого из горожан. Платить по счетам приходится всегда, это он усвоил с детства раз и навсегда. Если не им, то их детям. Нет, как-нибудь выкрутится, но не отправит на неправедную войну ни одного из своих людей. Не позволит себе и своим людям пасть столь низко. Жители славного вольного города не опустятся до грабежа. И будут искать выход. Другой выход.