Стальная эскадрилья - [37]

— Дайте взглянуть…

Подержав в руках красную книжечку, Шатилов виновато сказал:

— Извините меня, пожалуйста. За все, что здесь говорил. Я сейчас же поведу вас к своим товарищам.

Так партийный билет стал для нас в тылу у врага паролем и пропуском.

Сопровождаемые Шатиловым, мы направились в лес, находившийся неподалеку от деревни. Когда вышли за околицу, наш проводник попросил вернуть ему винтовку.

«Стыдно мне, — виноватил себя он, — за многое стыдно».

Оружие мы ему вернули.

Пройдя километра полтора по лесной дороге, свернули на узкую тропу и минут через десять увидели ярко горевший костер, окруженный людьми. Навстречу поднялся рослый бородач лет тридцати.

«Наш командир», — шепнул мне Шатилов.

Я представился и представил штурмана и радиста. Бородач назвал себя Подгорным — старшим лейтенантом, командиром артиллерийского дивизиона 58-го гаубичного артполка. Потом он познакомил нас со своими подчиненными. Среди них были младший лейтенант Ткачев, старший сержант Новиков, сержант Еремин, красноармейцы Ешидзе, Грязнов, Куликов. Они были измождены и оборваны, но все при оружии. В каждом чувствовалось неукротимое стремление пробиться к своим и снова сражаться с ненавистным врагом.

Тут же выяснилось, что эта группа следует на восток без карты, поэтому часто натыкается на вражеские гарнизоны и несет неоправданные потери. Я показал проложенный нами маршрут и предложил идти вместе. Подгорный и Ткачев согласились. С рассветом мы покинули бивак и направились на восток.

На второй или третий день пути сильный снегопад и плохая видимость позволили двигаться даже днем. Мы вплотную подошли к тому месту, где, по нашим расчетам, проходил передний край. Но он, увы, уже отодвинулся на восток. А здесь остались лишь следы жестоких боев. Повсюду валялись уже тронутые ржавчиной снаряды, патроны и винтовки, со вздернутыми стволами стояли пушки и минометы, чернели обгоревшие коробки вражеских танков. Было видно, что на этом рубеже советские воины стояли насмерть.

Отдохнув в блиндажах, сохранившихся невдалеке от бывшего переднего края, мы двинулись в путь. Несколько раз натыкались на вражеские гарнизоны, вступали в перестрелку с ними, но от намеченного маршрута старались не отклоняться. Даже в самые трудные моменты никто не жаловался на усталость, тяготы переносили с исключительной выдержкой.

На исходе октября 1941 года группа неожиданно напоролась на крупную колонну немецких войск. Гитлеровцы открыли сильный огонь из пулеметов и минометов. Вступать с ними в бой было неблагоразумно. Горстка бойцов не могла противостоять регулярной части. Что делать? Дорога вперед, к спасительному лесу, оказалась перерезанной. Оставалось или отойти назад, в безлесную местность, или пробиваться вправо, через кустарник. Выбрали второе. Отстреливаясь, короткими перебежками углубились в густые заросли. Под ногами захлюпала ледяная вода. Порой погружались в болото по пояс, но шли, держа оружие на вытянутых руках.

Однако враг разгадал наш замысел. Несколько наших попыток выйти из заболоченного кустарника на сушу оказались безуспешными. Повсюду мы натыкались на засады гитлеровцев. Они обложили нас крепко, зная, что в ледяной воде долго не высидишь. И действительно: с каждой минутой мы теряли силы, а значит, и боеспособность.

Ночь прошла в поисках выхода. Посовещавшись, решили повернуть в глубь Пелецких мхов, в сплошную кочковатую трясину, покрытую редкими карликовыми сосенками и березками. Плавающий слой мха с трудом удерживал только одного человека. Чтобы не провалиться в пучину, нужно было идти не останавливаясь, то в дело перепрыгивать с кочки на кочку. Каждый из нас кроме оружия нес длинный шест и, когда проваливался, опирался на него, терпеливо дожидаясь помощи товарищей.

Путь отряду прокладывал старший лейтенант Подгорный, самый крупный и тяжелый из нас. Нащупав слабое место, он предостерегающе поднимал руну и искал обход. Его мужество и спокойная уверенность придавали силу и бодрость подчиненным.

За первый день мы продвинулись всего километров на пять. От бессонницы, холода и голода обессилели до предела. Наконец достигли небольшого, поросшего мелколесьем островка. Быстро собрали валежник, развели несколько костров и как подкошенные свалились возле них на сырую траву. Выставлять охранение не стали- врагу сюда все равно не добраться.

Проснулся я от холода. Подстеленный наспех хворост спрессовался, сквозь него просочилась вода, и моя одежда вымокла. Посмотрел на спящих товарищей-та же картина.

Подошел Подгорный. Он, оказывается, почти не спал. С трудом разбудили всех, вскипятили воду, поделили поровну остатки еды и снова двинулись в путь. Трудно описать, как мы шли, чего стоил нам каждый метр.

Через трое суток отряд закончил переход через Пелецкие мхи. Кажется, впервые в жизни я по-настоящему осознал, как это здорово, когда под ногами у тебя твердая земля.

А спустя еще несколько дней мы достигли границы Нелидовского района, Калининской области. По карте было видно, что на московском направлении лесные массивы скоро сменятся перелесками. Там будет труднее соблюдать скрытность передвижения. Ведь противник, без сомнения, даже небольшие рощи использует для маскировки своих войск и боевой техники. Опаснее стало заходить и в населенные пункты: гитлеровцы размещали там штабы, комендатуры, лазареты. Среди местных жителей могли оказаться и люди ненадежные, отравленные вражеской пропагандой. Словом, обстановка складывалась явно неблагоприятная для нас. А главное — мы не знали, где сейчас линия фронта, сколько до нее идти.