Сталинский террор в Сибири, 1928-1941 - [11]
Мародерство, погромы и неприкрытое насилие приняли катастрофический характер. Ситуацию мало кто контролировал. Государственно-правовые учреждения в Сибири лишь фиксировали отдельные факты разнузданной «деятельности» активистов и отмечали, что «способы раскулачивания обнаруживают все признаки бандитизма, а не осуществляемой властью экспроприации. Вначале, благодаря отсутствию указаний свыше… сельские власти практиковали такой способ как выбрасывание кулацкой семьи из домов; случаи неповиновения иногда влекли за собой такую меру как вымораживание (выставлялись двери и окна)
(…) Практикуются обходы кулацких дворов группами активистов…отбирается имущество никем не учитываемое, каждый «отчуждает» по своему разумению. Устраиваются форменные налеты, часто ночью, вооруженными группами, со стрельбой»>{42}.
Документальные свидетельства воссоздают в деталях картину творившегося произвола. Из Канского округа Восточной Сибири в феврале 1930 года докладывали:
«В Ирбейском районе экспроприация кулачества проводилась с полным нарушением существующих директив, экспроприировались не только средства производства, а бралось все вплоть до портянок. Это имело место не только в тех селах, которые перешли на сплошную коллективизацию, а по всему району, где только имелись кулаки. Так, например: в деревне Подъянка Ирбейского района председатель сельсовета Мозгалевский (член коммуны) при входе в дом к кулаку прежде всего брался за одежду и за ящики, которые стояли в квартире, забирали все, оставляя членов семьи только в том, что было на них. Где попадалось варенье, сметана, масло, часть из этого съедали на месте, а остальную забирали с собой…
Имущество также бралось и членами коммуны для своих личных нужд и без всякого учета…
Аналогичные факты наблюдаются и по другим районам округа»>{43}.
В некоторых местах Сибири десятки сел были раскулачены в 24 часа. Так происходило в Бийском, Минусинском, Омском, Новосибирском округах. О самодурстве тех, кто представлял партию и советскую власть, доносили из самых отдаленных углов огромного Сибирского края:
«В Каменском округе организовали отряд детей бедняков с заданием ловить и раздевать детей кулаков»>{44}.
«В с. Горбуновка, Рыбинского района [Омский округ] уполномоченный Конев вооружил охотничьими ружьями бедноту и поставил селение на «военное положение». Вооруженные запугивали население, стреляли залпами…»>{45}.
«…в Приангарском крае, в частности в Кежемском районе, творится анархия… крестьяне середняки и бедняки (о кулаках-лишенцах и их детях говорить не приходится — они вне закона) арестовываются, задерживаются произвольно с молчаливой санкции секретаря РК, предРИКа и уполномоченного ОГПУ.
Крестьян избивают, проводят пытки, искалечивают и расстреливают без всякого суда, создавая вымышленные обвинения, равно как при занесении середняков в кулацкие группы и раскулачивание, если их физиономия этой группе не понравилась… плевое дело приписать потерпевшему разные звания: бандит, предатель, эксплуататор и прочие»>{46}.
В течение полутора месяцев деревня представляла собой арену ожесточенной гражданской войны, где одна сторона пыталась завладеть имуществом другой, а вторая в отчаянии его уничтожала.
К середине марта только по суду было осуждено или находилось в ожидании приговора за убой скота, срыв посевной кампании и «контрреволюционную агитацию» 10,5 тысяч крестьян>{47}.
За кулисами между тем готовилась решающая акция. Убедившись в том, что крестьяне не способны на организованное выступление, Сталин выдвинул план полного истребления ненавистных кулаков. В соответствии с принципами партийной социологии, он разделил кулаков на «категории». В «первую категорию» были включены те, кому прежде всех предстояло исчезнуть с лица земли, — «кулацкий актив». Эту часть крестьян аппарат ОГПУ должен был «немедленно ликвидировать путем заключения в концлагеря, не останавливаясь в отношении организаторов террористических актов, контрреволюционных выступлений и повстанческих организаций перед применением высшей меры репрессии»>{48}. Одновременно, для более точной ориентировки ОГПУ, устанавливалась квота «организаторов террактов»: для Сибири — 5–6 тыс. человек, Украины — 15 тыс., Казахстана — 5–6 тыс., Северного Кавказа и Дагестана — 6–8 тыс., Центрально-Черноземной области — 3–5 тыс., Средней Волги — 3–4 тыс., Нижней Волги — 4–6 тыс., Белоруссии — 4–5 тыс., Урала — 4–5 тыс. Всего: 50–60 тысяч человек>{49}. План Сталина и ОГПУ предусматривал особые санкции и для семей «кулацкого актива». Согласно программе ликвидации, семьи следовало «выслать в северные районы Союза, наряду с выселяемыми при массовой кампании кулаками».
Затем на арену выводилась «вторая категория». Сюда зачислялись «остальные элементы кулацкого актива, особенно из наиболее богатых кулаков и полупомещиков» и их семейства. Репрессируемые этой очереди должны были быть высланы в отдаленные районы страны по следующей разнарядке: из Сибири выселяется 25 тысяч семей, Украины — 30–35 тыс., Северного Кавказа и Дагестана — 20 тыс., Казахстана — 10–15 тыс., Центрально-Черноземной области — 10–15 тыс., Дальневосточного края — 4 тыс.
