Сталинский неонэп (1934—1936 годы) - [25]

Особенно головокружительной была карьера Ежова. В 1922—1927 годах он работал секретарём ряда обкомов партии, а в 1927—1930 годах — заместителем заведующего отделом ЦК и заместителем наркома земледелия СССР. После 1930 года Ежов последовательно занимал посты заведующего распредотделом, отделом кадров и промышленным отделом ЦК. В 1934 году он стал заместителем председателя, а в 1935 году — председателем Комиссии партийного контроля при ЦК. После смерти Кирова занял освободившийся пост секретаря ЦК.

Если Ежов легко прошёл этапы своего возвышения в партийной иерархии, то по-иному обстояло дело с другим сталинским ставленником, Берией, который был переведён на партийную работу после длительной работы в органах ЧК — ГПУ Закавказья. По-видимому, первая встреча Берии со Сталиным произошла в 1931 году, во время отдыха последнего в Цхалтубо, где Берия руководил его охраной. Уже во время пребывания в Цхалтубо Сталин передал в Москву распоряжение о созыве совещания руководителей Закавказской федерации. Как вспоминал А. В. Снегов — в то время заведующий орготделом Закавказского крайкома, все участники этого совещания обратили внимание на отсутствие на нём Орджоникидзе. «Улучив удобную минуту,— рассказывал Снегов,— я спросил у сидевшего рядом Микояна: „Почему нет Серго?“ Тот ответил мне на ухо: “Да с какой стати Серго будет участвовать в коронации Берии? Он его хорошо знает“. Так вот в чём дело! Я, таким образом, первым из приехавших узнал, что нам предстоит».

Итоги совещания, обсуждавшего хозяйственные вопросы, подвел Сталин, который, завершая своё выступление, неожиданно для всех спросил: «А что, если мы так сформируем новое руководство крайкома: первый секретарь — Картвелишвили, второй секретарь — Берия?» Тогдашний первый секретарь Заккрайкома Картвелишвили на это предложение сразу же отреагировал словами: «Я с этим шарлатаном работать не буду!» Председатель Совнаркома Закавказской федерации Орахелашвили спросил: «Коба, что ты сказал, может я ослышался?» Тогда Сталин заявил: «Ну, что ж, значит, будем решать вопрос в рабочем порядке» [96].

Вскоре после этого совещания Берия был избран первым секретарём ЦК Компартии Грузии. Даже по словам его ближайшего приспешника Деканозова, «все, кто хорошо его знал, были буквально ошеломлены его назначением на эту должность» [97].

Уже в первые месяцы работы Берии на этом посту в большинстве районов Грузии, как вспоминал Снегов, «появились новые первые секретари райкомов. Они до этого занимали посты начальников районных отделов НКВД. Мне кажется, это очень характерно. Не менее характерно, чем тот факт, что никто из тех, кто был вызван в Москву (на совещание 1931 года.— В. Р.), не умер естественной смертью. Я один выжил после 18 лет в лагерях» [98].

Спустя несколько месяцев после совещания Картвелишвили был переведён на работу в Западную Сибирь, а в 1933 году стал первым секретарём Дальневосточного крайкома (сменив, по указанию Сталина, свою фамилию на русскую — Лаврентьев). На посту первого секретаря Заккрайкома его заменил Орахелашвили, через год переведённый в Москву на работу заместителем директора Института Маркса — Энгельса — Ленина (Орахелашвили, бессменно находившийся в ЦК с 1923 года, не был избран в его состав на XVII съезде). Только тогда Берия сделался первым секретарём Заккрайкома, сохранив за собой пост первого секретаря ЦК компартии Грузии и одновременно получив ещё одну должность — первого секретаря Тбилисского горкома. Так Сталин проделал одну из своих самых хитроумных операций, позволившую ему поставить надёжного ставленника во главе партийной организации Закавказья, где было особенно много коммунистов, хорошо знавших его, Сталина, прошлое и оппозиционно к нему настроенных.

Многие закавказские коммунисты с неприязнью относились к Берии — не только из-за его отрицательных личных качеств, но и потому, что им было известно о его сомнительной роли в годы гражданской войны, когда он был связан с мусаватистской разведкой. Надёжную опору Берия нашёл только в Багирове, чья биография была тесно переплетена с его собственной. Прошлое Багирова было политически запятнанным: во время генеральной чистки 1921 года он был исключён из партии за взяточничество и избиение арестованных во время работы в Азербайджанской ЧК, в 1929 году вновь привлекался за злоупотребление властью к партийной ответственности Президиумом ЦКК. Тем не менее Багиров был избран в 1933 году первым секретарём ЦК Компартии Азербайджана, а на XVII съезде ВКП(б) — кандидатом в члены ЦК.

В январе 1934 года прокурор СССР Акулов направил докладную записку в ЦК, в которой говорилось о многочисленных случаях фальсификации следственных дел в органах ГПУ Грузии и Азербайджана. Сразу после этого Берия и Багиров обратились к Сталину с письмом, обвинявшем Акулова в «преднамеренной клевете на Закавказскую федерацию» [99]. В 1935 году Акулов был перемещён на пост секретаря ЦИК. В том же году Берия и Багиров приступили к крупномасштабным репрессиям против закавказских коммунистов. Они оказались единственными первыми секретарями республиканских ЦК, пережившими террор 1937—38 годов.