Сталинские репрессии. «Черные мифы» и факты - [35]

2. Письмо В.И. Ленина.

“Товарищу СТАЛИНУ.

Копия: Каменеву и Зиновьеву.

Уважаемый т. Сталин!

Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения. (Движение в зале.)

С уважением: Ленин.

5-го марта 1923 года”.

Товарищи! Я не буду комментировать эти документы. Они красноречиво говорят сами за себя. Если Сталин мог так вести себя при жизни Ленина, мог так относиться к Надежде Константиновне Крупской, которую партия хорошо знает и высоко ценит как верного друга Ленина и активного борца за дело нашей партии с момента ее зарождения, то можно представить себе, как обращался Сталин с другими работниками. Эти его отрицательные качества все более развивались и за последние годы приобрели совершенно нетерпимый характер».

Подобранные Хрущевым цитаты породили впоследствии известное старшему поколению утверждение: «Ленин незадолго до смерти предупреждал партию о недопустимости назначения Сталина на руководящие посты. Но Ленина ослушались, что и привело к трагическим последствиям». Встречаются упоминания об этом и в современной литературе. Авторов конца XX – начала XXI века уже не интересует, был ли Сталин достойным продолжателем дела Ленина.

С другой стороны, утверждения Хрущева содержат яркий бытовой эпизод столкновения с Крупской, который характеризует Сталина не с лучшей стороны. Эдвард Радзинский в книге «Сталин»[56] так описывает этот случай:

«Крупская сообщила мужу о победе его решения, и едва оправившийся после припадков Ленин диктует письмо Троцкому…

На следующий же день Каменев, испугавшийся явного сближения Троцкого с Лениным, пишет записку Сталину о контакте вождей:

“Иосиф, сегодня ночью мне звонил Троцкий, сказал, что получил записку, в которой Старик выражает удовольствие принятой резолюцией…”

Сталин отвечает: “Тов. Каменев… Как мог Старик организовать переписку с Троцким при абсолютном запрещении доктора Ферстера?”

Новый тон: он уже не Иосиф, он – Генсек, никому не позволяющий нарушать партийное решение.

И тогда Сталин вызывает Крупскую по телефону и орет на нее. Попросту грубо орет.

Крупская в шоке. Вернувшись с работы домой, “она была совершенно не похожа на себя: рыдала, каталась по полу”, – вспоминала Мария Ульянова.

Видимо, тогда же, в нервном срыве, Крупская не выдержала и рассказала Ленину об оскорблении. Взбешенный Ленин написал Сталину письмо о разрыве отношений».

Согласно Радзинскому, именно Сталин организовал изоляцию Ленина, с тем чтобы больной вождь не мешал ему узурпировать власть: «Свидания с Лениным запрещаются. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Ильичу ничего из политической жизни, чтобы не давать поводов для волнений… Вождю о партийном решении не докладывалось. Он так и не узнал, что поступил под надзор врага».

В книге «Сталин» мы видим одну из трактовок событий, прямо наследующую докладу Хрущева на XX съезде КПСС. Нужно отметить, что письма Крупской и Ленина, о которых автор пишет: «Видимо, тогда же…» – разделяет два с половиной месяца, о чем упоминает Хрущев, но забывает Радзинский. Нелишне также вспомнить, что в апреле 1922 года И.В. Сталин решением пленума ЦК партии был избран Генеральным секретарем РКП(б), причем выдвинул его на этот пост сам Владимир Ильич.

Более того, «Письмо к съезду» не скрывалось, все делегаты XIII съезда партии были ознакомлены с письмом В.И. Ленина, но вместо «перемещения» Сталина по ленинской рекомендации ограничились порицанием. Невозможно согласиться с утверждением Радзинского о том, что Сталин на тот момент уже вертел партией как хотел и Ленин был ему не указ. Даже если предположить, что Сталин имел огромное влияние на Центральный Комитет (хотя на тот момент существовал и еще один центр сил в лице Троцкого), вряд ли это влияние распространялось и на всех делегатов XIII съезда. И уж тем более вряд ли имя Сталина могло перевесить на идеологических весах мнение Ленина – этого не случилось и 30 лет спустя, в период разоблачения Хрущевым культа личности.

Советский исследователь В. Надточиев пишет[57]: «Драматическая ситуация в партии сложилась в связи с политическим завещанием Ленина, и в первую очередь с “Письмом к съезду”. В этом ключевом документе, как известно, давались итоговые, лаконичные, но чрезвычайно емкие по содержанию оценки членов Политбюро ЦК, говорилось о возможных рецидивах их прежних ошибок. <…> Положение Сталина в этот момент было предпочтительнее других. В ожесточенной дискуссии с Троцким по вопросам партийного строительства и экономической политики партии, состоявшейся незадолго до смерти Ленина осенью 1923 года, он опирался на аппарат, на существовавшее в партии недоверие к Троцкому, к его политическому прошлому.

В результате авторитет Сталина значительно возрос, а делегаты XIII съезда РКП(б), высказавшись за его кандидатуру на посту Генерального секретаря ЦК партии, фактически предрешили решение этого вопроса на организационном пленуме ЦК в июне 1924 года…»