Сталинград - [15]

Сталин созвал чрезвычайное заседание ГКО, а также предложил Жукову, который в это время жестокими мерами укреплял оборону Ленинграда, немедленно вылететь в Москву. После того как Жуков на месте изучил обстановку, Сталин приказал ему организовать из остатков частей, вырвавшихся из окружения, новый фронт. Все мало-мальски боеспособные соединения следовало направлять на некое подобие линии фронта с приказом держаться до последнего, пока не подойдут резервы Ставки. Когда над Москвой нависла смертельная опасность, более 100 000 человек записались в дивизии народного ополчения, а четверть миллиона граждан, в основном женщины и подростки, отправились рыть противотанковые рвы.

6 октября выпал первый снег. Он быстро растаял, но дороги на целые сутки превратились в реки жидкой грязи. К этому дню танковые группы фон Бока, развивая наступление, окружили две русские армии в районе Брянска и вокруг Вязьмы на центральном Московском направлении.

По утверждениям немецких источников, в плен попало 665 000 красноармейцев и было уничтожено или захвачено 1 242 танка – больше, чем имелось во всех трех танковых группах фон Бока.

«Какое должно быть глубокое удовлетворение испытываете Вы, наблюдая, сколь успешно реализуются Ваши планы!» – писал фельдмаршал фон Рейхенау генералу Паулюсу, своему бывшему начальнику штаба и будущему преемнику на посту командующего 6-й армией. Но советские солдаты даже в окружении, не получая никаких подкреплений, все же продолжали сражаться практически до конца месяца. «Приходится захватывать один узел обороны за другим – нам не удается их выкурить оттуда даже с помощью огнеметов. Мы вынуждены вначале разбивать более крупные соединения русских на более мелкие, затем еще на более мелкие, но даже в одиночку они продолжают драться».

Нескольким танковым дивизиям вермахта пришлось столкнуться с новым необычным русским «оружием». Танкисты заметили, как к их машинам бегут собаки со странными седлами на спинах, а из пакетов, уложенных туда, торчат коротенькие палочки. Сначала танкисты посчитали, что это собаки-санитары, но очень скоро выяснилось, что на спинах у собак закреплены противотанковые мины. Животные, которых дрессировали по методам русского физиолога Павлова, были приучены бежать к крупным машинам, под которыми получали корм. А провода вызывали детонацию взрывчатки. Конечно, большинство собак расстреливали еще до того, как они успевали добраться до «корма», но применение такой тактики чрезвычайно нервировало немцев.

Однако самой большой помехой в этом сражении стремительно становилась погода. Распутица началась уже в первой половине октября, и вскоре германские грузовики не могли продвигаться по дорогам, а единственным средством передвижения стали крестьянские телеги с запряженными в них лошадьми. Их реквизировали для нужд армии в деревнях, и они перевозили грузы часто на расстояния в несколько сот километров. В некоторых местностях, там, где не было больших лесных массивов, временные дороги настилались из трупов погибших красноармейцев, которых использовали вместо бревен. Пехота вермахта теряла обувь в грязи, доходившей солдатам до колен. Мотоциклисты могли продвигаться вперед, только если тащили свои машины, что называется, «на себе». А командующие немецкими соединениями, автомобили которых выносили из грязи «на руках» подчиненные, сокрушались и недоумевали, как можно воевать в подобных условиях. Но все они еще больше страшились грядущих морозов. Все понимали, что на счету у них каждый день.

Тем не менее наступающая немецкая армия сражалась так хорошо, как только могла. 14 октября на центральном направлении 10-я танковая дивизия и дивизия СС «Дас Рейх» вышли на Бородинское поле, место исторической битвы Наполеона и Кутузова. Отсюда до западной окраины Москвы оставалось чуть больше ста километров. В тот же день 1-я танковая дивизия захватила город Калинин в 160 километрах к северо-западу от столицы, мосты через Волгу и нацелилась на железнодорожную дорогу Москва – Ленинград. А тем временем на южном фланге германского наступления танки Гудериана подошли к Туле.

Успешное наступление немцев на Москву с трех направлений повергло советское руководство в состояние паники. Ночью 15 октября зарубежным дипломатам было сказано о том, что все иностранные представительства эвакуируются в Куйбышев на Волге. Берия тоже начал эвакуацию своего аппарата. Следователи НКВД бежали от нашествия, увозя с собой наиболее важных заключенных, среди которых находилось много репрессированных старших офицеров, так необходимых сейчас фронту, и которых продолжали бесчеловечно пытать, выбивая нужные следствию признания. Три сотни других заключенных были казнены в подвалах Лубянки. Однако в конце октября Сталин приказал главе НКВД приостановить работу этой «мясорубки». Скорее всего, советский диктатор охотно продолжил бы расстрелы «пораженцев и трусов» (и это происходило), но на тот момент ему, видимо, надоели постоянные заявления Берии о «раскрытых заговорах», которые он назвал вздором.

Сталин постоянно требовал точных докладов о положении на фронте, однако любой, кто осмеливался сказать ему правду, тут же обвинялся в паникерстве. Оказалось, что «мудрый вождь» сам не может скрыть своего беспокойства.