"Для истории всегда важен только конечный результат", — горько заметил Альберт Шпеер на допросе, проводившемся американскими следователями[1]. Его угнетало, что все "достижения" гитлеровского режима теперь будут преданы забвению. Подобно другим видным нацистам, Шпеер считал второстепенными те элементы нацистской диктатуры, которые как раз и являлись ее сущностью и характеризовали ее лидеров. По его мнению, к крушению режима привело роковое стечение обстоятельств. Эта позиция ближайшего соратника Гитлера еще раз доказывает, что необходимо знать и помнить о последних днях "третьего рейха" — государства, которое может показаться таким совершенным в глазах современной молодежи, особенно молодежи Германии[2].
Какой будет месть Германии со стороны Советского Союза, немцы могли себе представить еще за два года до капитуляции. 1 февраля 1943 года среди развалин Сталинграда группу изможденных немецких военнопленных, шедших под конвоем, остановил некий советский полковник. "Именно так будет выглядеть и Берлин", — зло произнес он, указывая на разрушенные вокруг здания. Когда я прочитал об этом шесть лет назад, то внезапно понял, о чем будет моя следующая книга. Среди сохраненных на рейхстаге надписей советских воинов сегодня можно найти две, которые с поразительной точностью передают торжество мести победителей, торжество тех солдат, которые изгнали врага с родной земли и добили в его же логове.
Воспоминания о поражении под Сталинградом, как наваждение, преследовали Гитлера всю вторую половину войны. В ноябре 1944 года, когда войска Красной Армии уже подходили к границам рейха, он снова заговорил об этом городе, заявив, что все поражения Германии "начались с прорыва румынского фронта на Дону в ноябре 1942 года"[3]. Фюрер обвинял своих беспомощных и плохо вооруженных союзников, что те оставили открытыми фланги и игнорировали все предупреждения об опасности. В результате они поставили и себя, и немецкие части в Сталинграде в безвыходное положение. Гитлер так и не вынес никаких уроков из этого поражения. Но он ничего и не забыл.
Слова фюрера со всей очевидностью демонстрируют нам искривленную логику мышления вождей "третьего рейха", восприняв которую немцы сами себя загнали в ловушку. В одном из своих выступлений, сутью которого была фраза: "Капитуляция означает уничтожение", он предупреждал: если большевики выиграют войну, германский народ ожидает полный крах, насилие и рабство, "колонны немцев, двигающихся в направлении сибирской тундры".
Гитлер неистово отрицал свою личную ответственность за сложившуюся ситуацию. Во всем, по его мнению, были виноваты те или иные личности и обстоятельства. К сожалению, немцы слишком поздно осознали, что они находятся в созданной фюрером западне. Вместо того чтобы уничтожить большевизм, как это было обещано им германскому народу, Гитлер, напротив, привел его в самый центр Европы. Жестокую войну против России вело то поколение немецкой молодежи, которое подверглось дьявольски продуманной идеологической обработке. Геббельсовская пропаганда не просто превращала в недочеловеков евреев, комиссаров и славян, она заставляла всю Германию ненавидеть этих людей. Затем, в преддверии катастрофы, совершенные против них массовые преступления позволяли Гитлеру держать нацию в крепкой узде. Приближающееся насилие со стороны Красной Армии казалось немцам не чем иным, как осуществлением пророчества своего вождя.
Сталин, который также любил использовать различные символы, когда они были ему полезны, тем не менее оказался более расчетлив. Конечно, наступление на столицу рейха являлось для советского лидера кульминационным пунктом всех операций Красной Армии в войне[4], но Сталин имел в отношении Берлина и более практичный интерес. По меньшей мере одной из причин штурма немецкой столицы были планы Лаврентия Берии. Нарком внутренних дел знал, что там существует учреждение, связанное с ядерными исследованиями. И он желал захватить все его оборудование и уран еще до того, как туда войдут американские и британские войска. К тому времени в Кремле, благодаря прокоммунистическому шпиону Клаусу Фуксу, уже обладали информацией о Манхэттенском проекте, осуществлявшемся в лабораториях Лос-Аламоса. Советские ученые пока сильно отставали от американцев. Поэтому Сталин и Берия были убеждены, что, получив доступ к немецким атомным исследованиям в Берлине, СССР сможет создать свою бомбу, которая будет не хуже американской.
Нашему поколению, особенно тем, кто рос и воспитывался уже в демилитаризованном обществе после окончания "холодной войны", практически невозможно представить себе все масштабы человеческой трагедии, ставшей очевидной к концу второй мировой бойни. Из этой трагедии мы можем и должны сделать выводы. Один из наиболее важных ее уроков состоит в том, что следует чрезвычайно осторожно подходить к любому обобщению, вызванному поведением отдельных личностей. Невиданные страдания, унижения могут развить в человеке как самые возвышенные, так и самые низменные качества. Человеческое поведение непредсказуемо, как сама наша жизнь или смерть. Многие советские солдаты на передовой линии, не в пример тем, кто шел следом за ними, часто с необычайной добротой относились к простым немецким гражданам. В мире, где правили жестокость и ужас, где само понятие гуманности оказалось раздавлено прессом идеологии, лишь примеры альтруизма и самопожертвования (часто достаточно неожиданные) были способны смягчить безжалостную картину истории.
