– Пусть у Юры хоть один раз на празднике будут мама и папа, как у нормального ребенка. Чего мы всей толпой припремся?
- Свет, не устраивай балаган! Какой ему «папа» из Васильича?!
- Тебе, значит, с бойфрендом – можно, а мне - сразу «балаган»?! – Светлана раздраженно поводит плечом, потом оборачивается к двери в детскую: – Чем они грохочут так? Скажи, чтоб не шумели!
Олег приоткрывает дверь. Посередине комнаты сделана из кубиков и дощечек горка. Миша с Юркой по очереди пристраивают на ней тяжелый теннисный мяч и увлеченно следят, как он скатывается, сшибая затейливо сложенные пирамидки из кубиков. Мяч подбивает одну из фигурок, кубики рассыпаются. Юра хлопает в ладоши:
- Восемь и три – двенадцать. Ура, я победил!
- Восемь и три - одиннадцать, - перебивает Миша.
- Двенадцать! – Юрка мотает головой, зажмурив глаза. – Двенадцать! Двенадцать!
- Нет, давай считать! – Миша растопыривает восемь пальцев. – Прибавляй по одному!
- Минь, идем домой! – улыбается Олег. – Юрке спать пора!
- Подожди, мы досчитаем. Принципиальный вопрос!
- Миш, не сиди в хороших брюках на полу, я на этой неделе не пылесосила, - вздыхает Светлана.
Операция ее прошла удачно. В клинике ей предложили на выбор 3 фотографии. Она выбрала себе подбородок с ямочкой и неширокие, тонкие губы. И вышла из клиники новым человеком. Челюстной протез, пересаженная кожа, два тонких симметричных шрама от скул до шеи. Три месяца она привыкала к новому лицу, шепелявила, заново училась говорить. Потом выбросила из дома все старые фотографии, поменяла работу и выложила анкету на сайты знакомств. И - как с цепи сорвалась. Шутка ли, в сорок три года впервые стать нормальной бабой!? Она ходила на свидания в Новгороде и ездила в Тверь и Питер. Переписывалась с какими-то зеками, пачками отправляя им свои новые фотки. Один из них реально приехал из какой-то Тмутаракани и, если бы Самсонов не спустил его с лестницы, может быть, исхитрился бы здесь надолго вписаться.
Миша в тот день привычно привел Юрку из садика. И, пока он стряхивал на лестничной площадке мокрый детский дождевик, на свою беду из кухни вышел этот урка, сытым, ленивым движением вытирая ладонью подбородок. Растянутая майка выставляла напоказ «купола»* и «не забуду мать родную»*. Парень развязно ухмыльнулся малышу:
- Привеееет! А мамка борща наготовила. Вкуснаааа.
Миша побелел от злости, резко шагнул в коридор, сгреб гостя за грудки и выволок из квартиры:
- Чтоб я тебя около своего ребенка ни разу больше не увидел, понял?!
- Ты, пАдла! – взъярился было зек. – Я тебя урою!
Но Мишка молча подтащил его к лестнице и отвесил солидного пинка. Парень гулко пересчитал ребрами ступени, чуть тише выматерился и почти совсем неслышно пошкандыбал вниз, не решившись качать права и «поднимать лапу» на молодого здорового бугая.
- Что ты себе позволяешь, сволочь!? – зашипела Света.
- Значит так, - обернулся к ней Самсонов, - отдай нам ребенка и хоть на свалку уходи жить. А пока в этой квартире живет Юра, никакой «малины»* здесь не будет, ясно? Или неси вещи хахаля на помойку, или я сына забираю. Две минуты тебе на решение.
Урка тот больше не появлялся. Постепенно Светины поиски вошли в мирное русло. После нескольких бомжей и городских сумасшедших замаячили около нее нормальные мужики. И один из них, Илья Васильевич, толстенький, лысый, годами хорошо за пятьдесят, захаживал к ней уже больше двух месяцев. Был он женат, разводиться не собирался. Но с женой, похоже, правда, жил негладко. Оставался у Светланы ночевать, приносил деньги и дарил Юре книжки и игрушки.
Из-за Васильича и вышел сегодняшний спор. Светлана хочет зазвать его на Юркин утренник, и просит Олега с Мишей не приходить.
- Свет, совесть поимей! – горячится Олег. – Ты попробуй, Юрке заикнись, что Миша не придет на «ёлку». Спорим, будут слезы?
Так они ни до чего и не договорились. И только перед самым праздником Света звонит Олегу на работу:
- Можете вдвоем приходить. Ильи не будет.
- Поругались? – сочувствует Олег.
- Не твое дело! – резко отрубает Света.
В небольшом, украшенном шарами зале сияет ёлка. Маленькие «артисты» поют, танцуют и разыгрывают сценки, постоянно «прилипая» взглядами к дедморозовскому мешку. Выйдя к микрофону, Юрка читает стихи. И Миша кивает головой после каждой строчки, а в сложных местах начинает пришептывать слова – учили-то вместе. Наконец, Дед Мороз раздает подарки. Галдя и путаясь в пышных платьях и карнавальных хвостах и ушах, ребятня разворачивает свёртки и роняет на пол фантики. Родители, тесня друг друга локтями, выбирают лучшие ракурсы для видеосъемки. Радостный Юрка подбегает к своим:
- Миш, мне Дед Мороз ракету подарил! Настоящую! Мы ее склеим, и она долетит до Луны!
А у Светы звонит телефон. Она затыкает второе ухо рукой, вслушивается в слова собеседника и расплывается в улыбке. Потом обращается к Олегу:
- Меня Илья зовет в дом отдыха. Вы заберете Юру на три дня?
Олег и Мишка синхронно кивают.
* * *
На электромеханическом заводе срывается большой заказ. Официальный срок поставки – конец года. Счет идет на дни. Тридцатое и даже тридцать первое декабря объявляют рабочими. Техотдел авралит. Тридцатого Мишка возвращается домой в десять вечера. И на тридцать первое соглашается выйти «в цех», к станку.
