Сталин - [23]

Роль решающего фактора при таком раскладе сил принадлежала польским депутатам («польское коло»). Примыкая к социалистам, они могли оставлять правых и кадетов в меньшинстве.

Третьего июня 11 Дума была распущена и введен новый избирательный закон, по которому менялся удельный вес отдельных групп электората. Преимущество давалось образованным и обеспеченным кругам, сокращалось представительство национальных окраин.

После неудачного сотрудничества с I и II Думами власть решила несколько «подморозить» политическую обстановку, но не отказываться от парламентского пути.

Третье июня 1907 года стало концом революции. Началась пора политической стабильности, промышленного подъема и «столыпинской реакции».

Выборы в III Думу проходили в сентябре и октябре. Из 442 депутатов около 300 были октябристы и правые, то есть люди, настроенные сотрудничать с правительством.

Премьер смог заняться реформами, чувствуя поддержку законодательной и верховной власти. «С аграрной реформой, ликвидировавшей общину, по значению в экономическом развитии России могут быть сопоставлены лишь освобождение крестьян и проведение железных дорог», — писал П. Б. Струве в газете «Русская мысль»²⁹.

Тысячи землеустроителей в сотнях уездных землеустроительных комиссиях каждый день, образно говоря, сбивали засовы с общинных ворот и выпускали земледельцев на свободу.

Более всего население поддержало перемены в следующих губерниях: Таврической, Екатеринославской, Херсонской, Харьковской, Полтавской, Санкт-Петербургской, Смоленской, Псковской, Западном крае, Саратовской, Самарской.

Северные губернии, где общинная взаимовыручка была важнее свободного распоряжения землей, к реформе отнеслись равнодушно. Центральные русские губернии тоже проявили мало заинтересованности.[5]

Тем не менее за первые четырнадцать месяцев действия реформы Крестьянский банк скупил 7617 помещичьих имений площадью 8 миллионов 700 тысяч десятин (больше, чем за предшествующую четверть века) и продавал либо сдавал по льготной цене в аренду крестьянам.

Экономическое лицо страны быстро менялось.

Дворянская империя, начав модернизацию, подрывала свои устои. Так долго не могло продолжаться. Неизбежно было либо торможение реформ, либо дальнейшая либерализация всей политической и экономической жизни. В России начался бурный экономический рост, который стремительно подгонял правящую элиту к решающему выбору. Лозунг Столыпина «Вперед на малом тормозе!» не устраивал ни одно из главных действующих лиц этой драмы. Столыпин говорил: «Дайте двадцать лет покоя, внешнего и внутреннего, и вы не узнаете России», и эти слова повисли в воздухе.

Правящий политический класс (дворяне-консерваторы во главе с императором и дворяне-либералы плюс интеллигенция) был разделен на две непримиримые части. Крайне левые, исповедующие марксистское понимание борьбы как насильственное свержение режима, были еще более непримиримы.

Безбрежное море крестьянского народа, возбужденное столыпинской свободой, начало волноваться. Каких двадцать лет покоя, Петр Аркадьевич? Кто их вам даст? Но проблема наполнения экономики оборотными средствами требовала именно двадцати лет!

Земельная реформа тем не менее продолжалась и велась ненасильственными методами, добровольно.

Если учесть, что в аграрных беспорядках 1905–1907 годов именно крестьянская община выступала зачинщиком, то стимулирование правительством выхода крестьян из общины было мирным успокоением революции. К тому же община уже сильно утратила свою гармонизирующую функцию хранителя справедливости и традиций. Капитализм разъедал ее. К началу реформы 39 процентов крестьян-общинников не доверяли общине или разочаровались в ней, в ходе реформы в 1907–1916 годах вышли из общины и стали индивидуальными хозяевами почти треть крестьян (28 процентов). Это огромное число, если учесть, что не было насильственного «разобщинивания» сверху, а наоборот, в 73 процентах всех случаев выход сопровождался противодействием остающихся в общине людей. На традиционном общинном праве оставались жить две трети русских крестьян, огромная сила, которая сыграла колоссальную роль в революции 1917 года.

Такой была картина столыпинского («третьедумского») периода.

Рост урожайности, промышленного производства, численности населения создавал оптимистическую перспективу, хотя конфликты в правящем классе и крестьянстве продолжали тлеть в глубине общества.

Столыпин, проводя преобразования, все больше ограничивал политические возможности дворянского слоя. К промышленной буржуазии он тоже относился довольно равнодушно в политическом плане, что не осталось незамеченным самими промышленниками. В целом он не был ангажирован никакой группой, что делало его свободным и одиноким.

Чтобы ускорить реформу, Столыпин потребовал, чтобы Крестьянский банк выпустил облигационный заем на 500 миллионов рублей, однако министр финансов В. Н. Коковцов («бухгалтер») выступил против, и Столыпин не получил поддержки Николая II.

Дело в том, что большие средства требовались еще и на строительство железной дороги, и на перевооружение армии, а также на выпуск других ценных бумаг для привлечения частного капитала в промышленность.