Сталин и женщины - [58]

.

600 ленинградских проституток – это, может, не так и много на фоне многотысячного отряда проституток до революции и после Гражданской войны. Однако это все же показатель. Середина 1950-х годов была более или менее благополучным временем, когда основные раны войны страна уже успела залечить. Думается, что сразу после войны, в 1946–1950-х годах, проституция имела куда большее распространение и могла принимать массовый характер. Показатель этого – разгул бандитизма и уличной преступности. Масштабы этого явления были колоссальными. Только с января 1945 года по декабрь 1946 года, по данным Главного управления по борьбе с бандитизмом МВД СССР, было ликвидировано 3757 антисоветских и организованных бандгрупп и 3861 связанная с ними банда. Убито 72,2 тысячи бандитов и арестовано 102,2 тысячи. Было изъято много оружия, в том числе 8,8 тысячи пулеметов, 28,6 тысячи автоматов, 168,7 тысячи винтовок, 59,1 тысячи пистолетов, 11,3 млн патронов, 6,4 тонны взрывчатки. Нападения, убийства, грабежи и разбои, в том числе наглые, среди бела дня, были тогда очень распространены и держали население в страхе. Проституция обычно сопровождает преступность, особенно организованную. Так что можно не сомневаться, что если только за два года милиция истребила более 70 тысяч бандитов, то численность проституток по стране могла исчисляться сотнями тысяч.

Так что можно сказать, что после войны проституция существовала, вероятно, во всех крупных городах. Причины ее были те же: безработица или очень низкая оплата труда женщин, не позволявшая прожить. Это показатель того, что советская политика в отношении женщин в военное и послевоенное время давала серьезные и ощутимые сбои и могла обеспечить не всех женщин работой и средствами к существованию. В то же время после заявлений о ликвидации проституции в СССР, сделанных в 1932 году, политически невозможно было признать ее появление вновь. Другое дело, что денежная реформа 1947 года и повышение заработной платы, а также общее улучшение жизни постепенно сократили проституцию до некоторого, сравнительно небольшого уровня.

Если мы сравним ухудшение положения женщин после окончания Гражданской войны и после окончания Великой Отечественной войны, то без труда будет видно большое сходство. Думается, что если бы о женских послевоенных проблемах было известно больше, то это сходство было бы ярким и совершенно очевидным.

После окончания войны происходит отодвигание женщин в сторону от хозяйственной и общественной жизни, и так было во многих воевавших странах. Если во время войны женщина становится работником и заменителем мужчин в тылу, то после войны в обществе, понесшем значительные демографические потери, приоритетной становится роль женщины как матери.

Ну и еще надо устроить вернувшихся с войны мужчин. Например, в США женщинам, привлеченным на оборонные предприятия, прямо было заявлено, что они должны оставить свои рабочие места для демобилизованных солдат. Эта тенденция заканчивается, как только военные реалии уходят в прошлое, а мирная жизнь более или менее восстанавливается. В СССР после Великой Отечественной войны этот процесс занял длительное время, около 15 послевоенных лет, из-за исключительно большого напряжения сил, огромного ущерба и жертв.

Послесловие

Каким образом можно было бы оценить сталинскую политику в отношении женщин? На мой взгляд, так: выросло не то, что предполагалось изначально.

В начале были широкие планы полного освобождения женщин, не только в юридическом смысле, но и в сугубо практическом – общественном, производственном, бытовом. По существу, советская власть поначалу ставила задачи превратить женщин в полностью равноправных граждан, которых от мужчин отличала бы только одна особенность – рождение детей. Притом деторождение мыслилось минимально обременительным для женщины, поскольку уход за детьми должен был в значительной части, если не почти полностью, быть переложен на общественные учреждения.

К концу сталинской эпохи эти планы не только не были реализованы, но и отстояли от практической реализации почти так же далеко, как и в первые годы революции. Женщины, конечно, не стали полностью равноправными гражданами с некоторыми особенностями. Более того, пережитки старого быта и прежнего отношения к женщинам оставались еще весьма сильны и прорастали везде, где только предоставлялась возможность. Вообще опыт показал, что обеспечить хотя бы частично женское равноправие в том широком смысле, как это понималось в первые годы революции, по крайней мере на том уровне общественного развития, какое было в СССР в сталинское время, можно лишь постоянными вниманием, усилиями и материальными затратами. Как только общество оказывалось отвлечено на что-то другое, например, на большую войну, так сразу женское равноправие сильно проседало, вплоть до частичного возврата прежних обычаев (после войны в Средней Азии отмечалось и многоженство, и ношение паранджи, и даже случаи калыма).

Таким образом, советскую власть в осуществлении прекрасных мечтаний о полном равноправии женщин постигла неудача. Причины ее вполне очевидны, и на первом плане стоит постоянная военная угроза в сочетании с острейшим недостатком материальных средств для решения различных женских проблем. Судя по всему, эта неудача осознавалась руководством и была для него обескураживающей. По крайней мере, после полного провала коллективизации быта и полной перестройки бытовых привычек в середине 1930-х годов риторика в публикациях стала заметно меняться, разговоров о полном равноправии с мужчинами становилось все меньше, и женщины стали постепенно восприниматься как часть населения с особыми запросами, которые советское государство должно удовлетворить. От прекрасной мечты явочным порядком отказались.