Сталин - [35]

Бывшие императорские комнаты. Депутация Советов. Чхеидзе говорит речь. Выражает надежду на дружную совместную работу. Ленин уже хмурится. Отвечает коротко и резко, обращаясь не к Чхеидзе, но к сгрудившимся тут матросам и рабочим. Ответ ясный:

— Да здравствует социалистическая революция!

Борьба началась.

Дальше толпа — из неизвестных людей, которых он никогда в своей жизни не видал, — но толпа близкая, своя. Мускулистые руки подымают крепкое маленькое тело, несут, как знамя, над тысячами голов. Дальше броневик, речи, медленная и торжественная процессия в ослепительном свете прожекторов, дворец Кшесинской, нарядные комнаты, серая толпа его большевиков, напряженно, с особенным ожиданием, смотрит на него. Опять приветствия, нудные, ненужные, — и вдруг он властно их обрывает и начинает двухчасовую речь, в которой рассказывает о всем, что передумал, к чему пришел, ожидая этого момента за свою долгую жизнь.

И выводы:

— Долой войну! Полный разрыв с международным капиталом. Пропаганда этого в массах. Братание на фронте.

— Никакой поддержки Временному правительству. Вся власть Советам! Через них — к революционной диктатуре.

— Земля народу! Конфискация всех помещичьих земель. Национализация земли.

— Банки из рук капиталистов. Единый общенациональный банк под контролем революционной власти.

— Контроль над производством и распределением продуктов.

— Долой постоянную армию! Долой чиновников!

— Не социал-демократия, а коммунизм.

— Создание революционного интернационала для борьбы с мировым империализмом.

Каждое слово, каждый лозунг, как резкий бич, ударяет по слушателям. Эти слова — самая сильная демагогия. Из них многое выкинет потом и сам Ленин. Но сейчас они для него — программа завоевания масс, единственный путь к власти. Слова эти, разлившись по телу страны, через месяц, через годы, как серная кислота, должны сжечь на нем все надстройки прошлого, нанося одновременно и тяжкие раны самому народу… Но сейчас этого никто еще не понимает. Сейчас его речь воспринимают, как она есть. Это разорвавшаяся бомба! Все оглушены. Лица одних загораются. Другие мрачнеют.

На следующий день начинается борьба против Ленина. Ленин в полном почти одиночестве первые дни. Рядом с ним только Сталин, Молотов, кучка «молодых». Против него все почти «старые большевики».

Английский посол записывает: «Среди вновь прибывших анархистов, приехавших в запломбированном вагоне из Германии, был Ленин. Он появился публично первый раз на собрании социал-демократической партии и был плохо принят». «В первые дни по его приезде, — вспоминает Суханов, — его полная изоляция среди всех сознательных партийных товарищей не подлежит ни малейшему сомнению».

Не только Каменев, не только Зиновьев, но и Рыков, и Томский, и даже Дзержинский были против Ленина. Недалекий Калинин плачется:

— Я принадлежу к старым большевикам-ленинистам. И я удивляюсь заявлению Ленина, что старые большевики стали помехой для настоящего момента…

…Но Ленин, опираясь на молодых, шел своим путем. Этап за этапом, упорно, медленно, но он продвигался к успеху. Сначала создание большинства в рядах собственной партии, победа над Каменевым и Зиновьевым. Затем создание большинства в Советах. Завоевание масс. Выявление и закалка в их среде инициативного ядра. И потом, наконец, решительным ударом — захват власти.

Начинается новая полоса русской истории. Расплывчатое безвременье кончается. Твердым шагом ступают на подмостки истории настоящие солдаты революции. Молча, со сжатыми зубами, пока что в стороне, в подполье, начинают выстраиваться для последней борьбы и суровые солдаты контрреволюции.

VII

С приездом Ленина политика Сталина становится все ясней, роль его все больше.

Когда после июльского выступления и разгрома Ленину приходится скрываться, к Сталину и Свердлову переходит руководство партией. Они ведут ее в точном согласии с линией Ленина, всячески борясь со всеми разлагающими и ослабляющими ее влияниями.

…В июльские дни, между прочим, в личную жизнь Сталина входит новый момент. Он знакомится со своей будущей женой.

В эти дни Ленин скрывался первоначально в Петрограде на квартире старого члена партии, работавшего на электрической станции, С. Аллилуева.

Сталин часто приходил туда. Шел вопрос: надо ли Ленину отдаться властям. Ряд большевиков, особенно «старых», высказывается за то, что надо. По городу ползут-де самые невероятные слухи. Говорят, что Ленин — германский шпион, что все июльское выступление, вся вообще работа большевиков ведется на немецкие деньги. Об этом говорят уже и в рабочей среде, и в полках гарнизона.

— Вождю партии брошено тяжелое обвинение. Он должен предстать перед судом и оправдать себя и партию. Иначе у партии не будет возможности оправдаться перед широкими массами.

Сам Ленин колеблется.

Сталин решительно против явки к властям.

— Юнкера до тюрьмы не доведут, убьют по дороге!..

В то время вернулись с одной станции Финляндской дороги дочери Аллилуева. Они рассказали, что слышали в вагоне, что виновники июльского восстания и «тайные агенты Вильгельма» бежали на подводной лодке в Германию — и что очень жаль, что так случилось, потому что этих людей надо бы убить… Девочки были очень смущены, узнав, что главный виновник восстания сидит у них в квартире. Но их информация показывала, что попадаться в руки властям Ленину нельзя.