Сталин: арктический щит - [160]

Адмирал Н.Г. Кузнецов воспользовался правом одного из исполнителей постановления. Уже 14 ноября добился серьезнейшей его корректировки. Принятие нового документа, обязывавшего Министерство судостроительной промышленности сделать больше того, от чего оно могло уклониться под благовидными предлогами.

Дополнительное постановление Политбюро потребовало, кроме продолжения работ по созданию двух тяжелых крейсеров для Черноморского флота — в Николаеве, и двух для Балтийского — в Ленинграде, «организовать строительство тяжелых крейсеров на заводе № 402 в Молотовске, для Северного флота… Начать в первом квартале 1952 года и обеспечить сдачу его Военно-морскому флоту в 1956 году и далее по одному тяжелому крейсеру через год»⁴⁷. Аналогичное задание одновременно получили и верфи Советской гавани.

Только благодаря принятым мерам Северный флот вскоре начал пополняться. Правда, кораблями, построенными еще по довоенным проектам.

Сначала, в конце 1951 года, в Ваенге отшвартовались шесть эсминцев — «Оберегающий», «Озаренный», «Окрыленный», «Осторожный», «Отрадный» и «Охраняющий». Шесть из восемнадцати, которые предстояло в ближайшие месяцы сдать заводу в Молотовске. Вооружение каждого из этих эсминцев составляло шесть 130-миллиметровых орудий, два зенитных 85-миллиметровых и шесть 37-миллиметровых. Почти через год пришли из Ленинграда два легких крейсера, «Чапаев» и «Железняков». Имевшие по четыре 152-миллиметровых трехорудийных башни и по четыре спаренных 100-миллиметровых зенитных установки.

Кроме того, в состав Северного флота с 1952 года начали поступать и подводные лодки — из Горького, Молотовска. Но опять же построенные по старым проектам. Большие, обладающие дальностью плавания в подводном положении 22 тысячи миль, а в надводном — 443, несущие по 18 торпед, и средние, способные преодолеть в подводном положении 8,5 тысячи миль, в надводном — 353, имеющие на борту 6 торпед.

Столь значительное расширение списочного состава Северного флота заставило министра Н.Г. Кузнецова учесть такой фактор при подготовке проекта постановления о военно-морских базах. Утвержденное Советом министров СССР 16 мая 1952 года, оно предусматривало создание стоянок и обслуживание кораблей в Иоканьге и бухте Оленьей⁴⁸.

И все же наметившиеся положительные сдвиги не удовлетворили, да не могли удовлетворить командование ВМС, продолжавшее считать флот пасынком оборонной промышленности. И далеко не безосновательно.

31 июля 1951 года еще до принятия постановления Политбюро адмиралу Н.Г. Кузнецову пришлось направить на имя Л.П. Берия, Н.А. Булганина и Г.М. Маленкова, с февраля заменявших тяжело заболевшего Сталина, доклад «Об основных недостатках по оружию и технике военно-морских сил и предложения по их устранению». Указать на серьезнейшие недостатки сдаваемых Судпромом кораблей, которые продолжают строить по устаревшим проектам. На их низкие мореходные качества — слабость зенитного и противолодочного вооружения, ненадежности машин. И как наглядный пример, приводил поступившие для ВМС страны, в том числе и на Северный флот, легкие крейсеры и эсминцы.

Ответ готовил В.А. Малышев, занимавший пост министра судостроительной промышленности, случайный в отрасли человек, почему и руководил ею весьма непродолжительный срок — с января 1950 года по октябрь 1952-го.

«Охаивание кораблей и оружия военно-морским министерством, — так он охарактеризовал справедливые замечания, — в последнее время проводится систематически и непрерывно, что указывает на наличие определенной линии в военно-морском министерстве в этом вопросе. Такая линия неправильно ориентирует работников военно-морского министерства и личный состав кораблей, вселяя неверие в корабли и оружие, дезориентирует работников промышленности, создавая у них неуверенность в полезности и целесообразности выполняемой ими работы»⁴⁹.

Столь резкое неприятие критики руководителем Судпрома не остановило командование ВМС. Три месяца спустя, 20 ноября, и теперь уже в адрес ЦК, пошла не менее нелицеприятная записка. На этот раз — начальника главного политического управления военно-морского министерства адмирала С.Е. Захарова. В ней же был развит лишь один из пунктов постановления Политбюро от 27 сентября. То самое, которое так и не учло замечаний, высказанных в докладе Н.Г. Кузнецова. Фактически не просто не принятое, но отвергнутое флотом. Записка теперь уже политработника отмечала: за прошедшее с окончания войны время, и немалое, советские ВМС так и не получили ни одной подводной лодки, отвечавшей бы существовавшим в мире новейшим техническим разработкам⁵⁰. Потому и не могли противостоять ударным морским силам в Северной Атлантике. Большим авианосцам, чья палубная авиация получила цели нападения на территории СССР, сопровождавшим их крейсерам и эсминцам.

Действуя каждый по своим «каналам», Кузнецов и Захаров вместе все же сумели, хоть и не полностью, настоять на своем. Убедить в правоте своей, а не Малышева. 5 февраля 1952 года вышло постановление Совета министров, предусматривавшее закладку на стапелях заводов Ленинграда и Молотовска, Горького и Советской Гавани 179 подводных лодок новейших проектов. Более того, всего через два месяца правительство довело их численность до 277, а 19 февраля 1953 года приняло еще одно постановление. По все тому же вопросу, что свидетельствовало о наступившем наконец осознании важности задачи — «Об увеличении программы строительства подводных лодок»