Стакан молока, пожалуйста - [69]

Лицо Лары сморщилось, будто она вот–вот заплачет. Но, конечно, она не заплакала.

— Чепуха! Я рада, что ты здесь. Я всегда чувствовала себя одинокой в этом городе. Каждый раз, когда я встречала кого–нибудь, кто мне нравился, между нами всегда стеной стояло…

— Что?

_ Что я веду жизнь, о которой не могу никому рассказать. Не знаю, поверила ли ты мне, что, как только ты выучишь язык, все будет в порядке? Если бы я могла… Ладно! Все это неправда. Фигня! Язык, конечно, помогает. Перестаешь чувствовать себя дурой и можешь разговаривать с людьми об обычных вещах. Но твое сердце… — Она наклонилась, прижав ладонь к груди. — Своими мыслями, огорчениями… ты все равно не сможешь поделиться ни с кем. Вот что означает быть чужой в чужом мире.

Она перевела дух и замолчала, глядя на что–то невидимое между ними, потом заговорила снова:

— Собственно, я всегда должна быть начеку. Иногда, пойми меня, Дорте, я так устаю, что, наверное, предпочла бы остаться в Москве на улице. Там я хотя бы могла быть собой.

— Неужели ты в самом деле так думаешь? — прошептала Дорте.

— Нет! Конечно, это все чепуха. Сентиментальная глупость! Чтобы я когда–нибудь добровольно вернулась в тот мороз, грязь или адскую жару московского асфальта? Я ненавижу Москву!

— Как по–твоему, есть люди, которые могут говорить обо всем? Я имею в виду… о том, чего они стыдятся?

— Наверное, нет, — задумчиво ответила Лара. — Но ведь не многим есть чего стыдиться.

Взгляд Дорте упал на что–то, лежащее между подушек дивана. Это был очищенный грецкий орех. Он был похож на засохший мозг маленького животного.

— Ладно, мы сделали все, что от нас зависело! До поры до времени. А теперь давай поговорим о чем–нибудь приятном, о чем–нибудь нужном! — заявила Лара и допила чай. — Я принесу из чулана матрас. Лишнее одеяло у меня тоже найдется. Знаешь что? Мы можем завтра съездить в «ИКЕА» и купить тебе раскладное кресло! Я видела такое кресло в каталоге… Не помню только, куда я его дела… Они не очень дорогие. Конечно, тебе придется экономить, ведь ты пока не работаешь. Но и банкротами нас с тобой тоже не назовешь.

— Что такое «ИКЕА»?

— Магазин. Там можно купить все что угодно. Класс! Тебе понравится. — Лара выбежала в спальню и открыла чулан под скошенным потолком. Оттуда виднелся только ее зад, похожий на большой махровый оранжевый апельсин. Потом что–то зашуршало, появился матрас в полосатом чехле и занял почти всю спальню.

— Нет, это слишком хлопотно. Лучше я буду спать в гостиной на диване, — сказала Дорте, стоя в дверях.

— Об этом не может быть и речи! Гостиная — для того, кто не спит или хочет побыть один. Смотри! Мы немного передвинем мебель и положим его здесь у стены, — с удовлетворением выдохнула Лара.

Вскоре она все сделала по–своему, и спальня выглядела так, словно предназначалась для двоих. Секретер отгораживал железную кровать от матраса.

— Знаешь что? Мы купим в «ИКЕА» какой–нибудь красивый плакатик и приклеим его с твоей стороны секретера. Чтобы тебе было на что смотреть, когда проснешься!

30

Зазвонил мобильник. Чертыхаясь, Лара с трудом нашла его в темноте. Прозвучало несколько коротких фраз. А потом уже было слышно только прерывистое дыхание Лары.

— Где он теперь?.. Забрали?.. О, господи! А что случилось? Уехать? Почему?

Лара была взволнована, во время разговора она зажгла свет и свесила ноги с кровати, потом вышла в гостиную и продолжала разговор уже там. Наконец она вернулась и остановилась посреди спальни в белой кружевной ночной сорочке. Она обхватила себя руками и смотрела куда–то сквозь Дорте и матрас на полу.

— Они забрали девушек, когда Андрея не было дома. К счастью, он заподозрил неладное, увидев у подъезда полицейскую машину. Он не пошел в квартиру, смешался с толпой на тротуаре и смотрел, как полиция выводит девушек. Он уезжает из страны. Тома взяли в аэропорту. Дурак! Я ему говорила, что нужно ехать на север, через Финляндию. Они посадили его! — Лара неверным шагом вернулась в гостиную и упала на диван.

Дорте встала и пошла за ней, стараясь представить себе, какое лицо было у Тома, когда его забирали. Скорее всего оно было совершенно невозмутимым. Как во время их поездки. Добрым. Они должны понять, что он не совершил никакого преступления, и отпустить его.

— Нужно стереть их номер из моего мобильника, — пробормотала Лара и принялась за дело. — Нужно стереть все номера… — прошептала она, словно полиция уже стояла за дверью. Пальцы стучали по клавишам, как мягкие барабанные палочки.

— Чьи номера?

— Клиентов. И все остальные…

— Ты сказала, что вы договорились выбросить свои телефоны или вставить новые карты, — прошептала Дорте.

— Да! Это днем, а сейчас… Я не могу остаться без телефона.

Вдали послышался шум бульдозера или какой–то другой тяжелой машины. И ровный гул автомобилей. Казалось, они едут прямо в комнату. Как будто за Ларой. И за Дорте тоже. Между тем мягко постукивала клавиатура телефона и карандаш что–то царапал в блокноте Лары. Наверное, она переписывала номера телефонов, боясь, что забудет их.

— Ведь они могут найти и блокнот!

— Замолчи! Не дергай меня! Если надо будет, я его съем!