СССР. Незавершенный проект - [207]
Ван дер Линден по существу (и, на мой взгляд, правильно) цитирует точку зрения Маркса о производстве товаров в качестве «общих предпосылок капиталистического способа производства» и «обобщения товарного производства <…> у капиталистов». Капитализм, по теории Маркса, имеет богатую специфику и потому многочисленные определения. Некоторые теоретики капитализма (например, Ресник и Вольфф), попытавшись по сути обеднить теорию Маркса, пошли в обратном направлении. Они относятся к «капиталу» как бестелесной силе, действующей среди произвольно выбранных исторических понятий – таких, как частная собственность (в противодействие государственной), наемный труд (или его отсутствие), рынок (или плановая экономика). Эта точка зрения также игнорирует капиталистический характер технологии (о чем мы писали выше), те политические и правовые учреждения, которые обеспечивают воспроизводство всей совокупности капиталистических социальных отношений. Совокупность эта, согласно таким взглядам, сводится к эссенциализму (эта ироническая характеристика – моя, не ван дер Линдена), то есть отделению сущности капитала от его конкретного определения, что по сути означает капитуляцию перед буржуазными представлениями, в которых категория капитала деисторизирована и оказывается вечной.
В качестве альтернативы лучше всего представлены у ван дер Линдена теоретики Тони Клифф (Cliff) и Чарльз Беттлехайм (Bettleheim), которые предприняли попытку сохранить всеобъемлющие марксистские категории капитала и класса и находить эти категории в советской действительности. Так что если мы говорим о советской буржуазии, должно быть показано, что имеет место ее участие в нерегулируемой конкуренции. Где эту конкуренцию можно найти? Если в гонке вооружений (по Клиффу), то это почти слишком надуманно, чтобы заслуживать серьезного рассмотрения. Если в интерпретации советского предприятия как отдельной единицы капитала (по Беттлехайму), то это, как отмечает ван дер Линден, противоречит реальности, так как предприятия в СССР явно были частью иерархического планирования, в котором все важные решения (по ценам, заработной плате, ассортименту продукции) никогда не находились под их, предприятий, индивидуальным контролем. Ван дер Линден делает вывод: «<…> ни одной теории государственного капитализма, остававшейся ортодоксально марксисткой, не удалось соответствовать имеющимся фактам»[460].
Позиция «выродившегося рабочего государства» оказывается не лучше. Общество, в котором власть рабочих в каком-то смысле и существует в сфере производства, но в котором паразитирующий бюрократический слой сформировался на уровне распределения, должно быть чрезвычайно временным и непрочным. Все, что необходимо сделать – это прийти к пониманию, что любое рабочее (например, послекапи-талистическое) государство (не говоря уже о государстве, появившемся на свет в условиях технической и социальной отсталости) сталкивается с беспрецедентными внешними агрессиями и ограничениями, и такому государству придется постоянно бороться за усовершенствование демократии и соединение бюрократических и авторитарных тенденций, унаследованных от капитализма (там, где эти тенденции, в конце концов, являются функциональными, а не дисфункциональными); этот процесс также включает в себя борьбу за превращение формальной категоризации труда в реальную (см. взгляды Мохуна). Однако в этом случае Советский Союз надо будет признать социалистическим государством. Но сейчас мы говорим о позициях западного марксистского спектра в тех пределах, которые являются допустимыми для ван дер Линдена. Основная проблема для троцкистской традиции в осмыслении Советского Союза, по мнению ван дер Линдена – это жесткое разделение экономического и политического. Такое разделение, по мнению ван дер Линдена, логически приемлемо, но я не уверен, что это приемлемо в качестве хорошей социальной теории, В частности, оно неудачно в применении к СССР: «<…> Именно в плановой экономике политическая и экономическая власть не может быть отделена. Тот, кто сформировал план и руководил осуществлением плана, обладал политической властью, а также очевидно, что он управлял экономикой»[461].
Это приводит к новому, до сих пор нигде не встречавшемуся, «бюрократическому» способу общественного производства. Здесь решение ван дер Линдена категорично: «<…> теория в целом не вписывается в рамки марксистской»[462]. Попытки обеспечить новый бюрократический (не капиталистический) правящий класс экономической основой сталкиваются с фактами отсутствия заметного экономического базиса (например, на предприятии) для политической власти управленческого слоя в Советском Союзе, который пришел к власти четко политическим способом. Но если просто утверждать, что здесь мы имеем какой-то новый правящий класс, который сложился после приобретения политической власти, произвол такого рода рационализации постфактум и его отход от всех основ марксистской теории становится очевидным. Постулат о «Новом классе» в значительной мере мистифицировал любую попытку объяснения классовых формаций, что положило конец марксистскому проекту в целом, и некоторые теоретики в этой сфере (например, Бернэм, Джилас) либо отказались от марксизма как объясняющей теории, либо же и изначально никогда полностью не следовали этой теории.
