СССР. Незавершенный проект - [160]

Обратимся к конкретным практикам, а именно – к истокам советской системы. Происходящие в 1920-е гг. революционные изменения задали тот ход общественного развития, который предполагал освобождение действительных отношений от всех форм отчуждения, причем порожденных не только прежним режимом, но и реальными противоречиями уже новой – советской системы. И что особенно важно – это высвобождение основывалось не на голом отрицании существующих форм отчуждения, а на диалектическом разрешении порождающих из противоречий. В действительности, это разрешение означало созидание самими индивидами качественно новых общественных отношений, снимающих господство над человеком внешних сил отчуждения (власти рынка, государства и т. п.), и уже потому оно являлось антитезой феномену отчуждения и самоотчуждения человека. Это деятельностное преодоление отчуждения как раз и составляло суть социального творчества. Другими словами, социальное творчество можно определить как деятельностное преодоление отчуждения в его конкретно-исторической форме (автор называет этот вид деятельности разотчуждением).

Период 1920-х гг. характеризовался развитием социального творчества, связанного не только с решением самых насущных проблем (очистки железнодорожных путей от снега, налаживания сельских школ и клубов, разгрузки товарных поездов, организации фронтовых театров и т. д.), но и с созданием социальных форм включения индивида в разные формы культурного творчества.

Понятно, что социальное творчество, осуществляясь в условиях жесткой революционной борьбы низового энтузиазма с бюрократизмом и патриархальностью, показывающим свою силу особенно в периоды политического излома, объективно несло на себе печать этой борьбы.

Так что, в основе генезиса советской системы лежало отношение разотчуждения (социальное творчество). Разотчуждение лежало и в основе освободительной тенденции советской культуры, которая выразила и ее сущность, и особенность, хотя и существовала наряду с другими. Вот почему с полным правом можно сказать: советская культура-это идеальное советской системы.

Это же отношение разотчуждения составляло и суть идеала советской культуры. Его содержание составляло не представление о мире, свободном от власти отчуждения, а именно образ его деятельностного сотворения, т. е. образ самого движения. Таким образом, идеал свободы, провозглашаемый еще на заре молодого либерализма, т. е. еще до своей капитуляции перед властью капитала, в рамках уже советской культуры получает свое диалектическое развитие, становясь идеалом освобождения.

Деятельностная основа освободительной тенденции определяла и качественно иной принцип бытия ее субъекта: Новый человек (как некое диалектическое единство субъекта истории и культуры) из своей декларативной модальности должен был перейти в модальность доказуемости. Соответственно, экзисгенциональный принцип бытия Нового человека обретал следующую формулу: «Я разотчуждаю – следовательно, я существую».

Это означает, что в той мере, в коей индивид практически преодолевал те или иные конкретные формы отчуждения (а это и есть созидание «нового мира»), он и доказывал свою состоятельность как субъект истории и культуры (Новый человек), причем не вообще – на все времена, а лишь на момент свершения данного акта разотчуждения. Одним словом, Новый человек советской культуры должен был всякий раз заново завоевывать свое право на субъектное бытие, как в Истории, так и в Культуре. Принцип субъектносги требует от индивида не только всех необходимых для этого личностных качеств, но еще и завоевания своего права на это, причем всякий раз.

Итак, мы видим, что разотчуждение, лежащее в основе материального и идеального освободительной тенденции, являлось исходным и всеобщим отношением советской системы. На основе этой всеобщности как раз и формировался тот потенциал, который как раз и задавал перспективу развития советской системы. И в той мере, в какой разотчуждение являлось всеобщим отношением советской действительности, в той мере существовала и сама перспектива исторического развития общества и его субъекта.

Откуда появляется потребность в культуре?

Потребность в культуре у революционного индивида диктовалась тремя вещами: во-первых, необходимостью материального обустройства мира, разрушенного и покалеченного кризисами и недавно отгремевшими войнами; во-вторых, стремлением сохранить те политические завоевания, которые ему пришлось защищать в тяжелой классовой борьбе; в-третьих, насущной потребностью индивида понять, как обустраивать этот мир в соответствии со своим классовым интересом. Непосредственное включение революционного индивида в социальные преобразования потребовало от него культуры в широком смысле слова: понимания социально-политического контекста; творческой организационной смекалки, управленческих способностей и навыков; знаний существа решаемого вопроса; умения вступать в диалог с представителями разных социальных групп и классов в условиях острой политической, а нередко и военной конфронтации.

Кроме того, включения субъекта социального творчества в культуру оборачивалось для него целым рядом проблем: надо было разобраться,