СССР. Незавершенный проект - [162]
Это задавало и новый дух его бытия: активного и напряженного, творческого и трагического. Это задавало и новый тип общественного противостояния, нередко более жесткого, чем Гражданская война. И если Гражданская война – это вооруженная борьба идейно-политических противников (красных с белыми), то социальное творчество – это уже онтологическое противостояние, борьба социального творца с обывателем уже на онтологическом уровне. Борьба на этом фронте прошла через всю советскую историю и гибель Маяковского – одна из тяжелых потерь на нем. Этот фронт продолжается и сейчас. Так что, социальное творчество 1920-х гг. несло в себе не только логику разрешения общественных противоречий, но и являлось формой развития субъектности индивида, востребовавшей его во всем богатстве конкретных проявлений и потенциальных возможностей.
Как-то в одном из своих интервью Ф. Кафка сказал: «…человек отказался от участия в созидании мира и ответственности за него[315]…большинство людей живет без сознания сверхиндивидуалъной ответственности, и в этом, мне кажется источник всех бед»[316].
История XX в. подтвердила правоту этих слов и не раз. Но история подтвердила и другое – в какой мере индивиду удавалось обрести полноту своей субъектности (культурно-творческой – в мире культуры и социально-творческой – в истории), в той мере он способен был определить и перспективу своего становления как родового человека. Таковы уроки и вызовы советских практик, которые могли бы послужить «плацдармом позитивной критики» (Г. Белль) в поисках выхода из противоречий XXI века.
P.S.
Говоря о советских практиках не надо забывать, что идея субъектного бытия была впервые заявлена еще в эпоху Возрождения. «Выделившись» из понятия «Бог» как единственной и абсолютной субстанции бытия, человек Возрождения сделал первый шаг в мир Культуры, чтобы уже в ней в полной мере обрести свою субъектность. Как пишет А. Ф. Лосев, едва ли не впервые в истории человеческая личность выдвигается на первый план. Парадигмальное обновление основ бытия возрожденческого индивида сопровождалось процессом активного самосознания себя как общественного субъекта[317]. Становление индивида как субъекта – это то главное, что, с одной стороны, составляет суть гуманистического пафоса феномена Ренессанса, а, с другой – принципиально отличает его от Средневековья. Более того, теперь этот индивид, поставивший себя в центр мира «должен сформировать себя сам, как «свободный и славный мастер». Утверждение субъектности не ограничивается только рамками художественного творчества, но постепенно распространяется и на сферу этики, философии, да и самой жизни.
Осталось сделать лишь еще один шаг к тезису о самостоятельном творении истории. Этот шаг был сделан существенно позднее – в советской культуре и в лежавшем в ее основе социальном творчестве 1920-х годов. Теперь наряду с культурой уже сама история становится субстанцией субъектности индивида. Процесс становления индивида как субъекта – это то главное, что объединяет Ренессанс и Советскую эпоху. В обеих этих эпохах индивид осознает себя субъектом, только в первом случае субстанцией этой субъектности выступала в первую очередь Культура, во втором – История.
Становление этой субъектности и стало основой того, что и Советская эпоха, и эпоха Ренессанса по масштабам того мирового социально-культурного переворота, который произвела каждая из них, несоизмерима ни с какими другими эпохами в истории человечества, разве что только друг с другом.
«То, что здесь перед нами великий мировой переворот, не известный никакому иному периоду предыдущей человеческой истории, что тут появились титаны мысли, чувства и дела, что без такого Ренессанса не могло быть никакого последующего передового культурного развития, сомневаться в этом было бы только дикостью и недостатком образованности…» – эти слова А. Ф. Лосева о значении Ренессанса можно в полной мере отнести к советской эпохе, ее культурному наследию.
Без этого наследия не может быть и речи о плодотворном поиске перспектив исторического развития как России, так и мира в целом.
Глава 2. Социалистическая теория и социальная практика СССР
«Результат, без пути, приводящего к нему, есть труп». Это – Гегель. Как всегда, тонко, точно и мудро.
Мне хотелось бы рассказать о результатах моих многолетних размышлений о судьбе социалистической теории – в ее сопряжении с социальной практикой СССР.
Но рассказ о результатах я поведу так, как того требует старик Гегель, – буду совмещать его с рассказом о путях, приводивших к этим результатам. Это, я думаю, должно быть особенно интересно читателю – как, под влиянием социальной практики и личного участия в ней автора, развиваются его теоретические взгляды, вырабатываются новые социально-политические концепции.
