СССР-2061. Том 6 - [5]

— Да Макс, этто американцы, виддишь горбатую шттуку слева, бобкэт?

Когда Айно волновался, его эстонский акцент становился более отчётливым – «т» становились длинно-тягучими, а ударение на первом слоге звучало как маленький взрыв.

— Вот сволочи, задницы скипидаром у них намазаны, что ли?

Слова Айно отвлекли Макса от тягостных воспоминаний, он оставил мытищинскую эмблему в покое, опять схватил ребристую рукоять командирской башенки. Эстонец был прав – по мере приближения большое, сверкающее синим пятно превратилось в ряды солнечных батарей, а рядом проступил горбатый силуэт. Каповцы называли их «бобкэты» или «еноты». Вездеходы штатовского купола «Обама» отличались характерным наплывом энергетического отсека позади пилотской кабины и походили на енотиков, которые шустро бегали по марсианским равнинам. Их форма и название фирмы-производителя «Bobcat» послужили поводом для прозвищ. Геологи купола «Капица» видели их только издали.

Согласно планетарному праву, территориальные границы фиксировались на расстоянии 450 километров от куполов. На Марсе пограничных сил, застав не было, купола выстраивались, как правило, в кратерах, вблизи крупных месторождений полезных ископаемых. Все тонкости были тысячи раз оговорены дипломатами на Земле. Никому не нужны были международные напряжения вдали от метрополий, поэтому границы были чисто номинальными понятиями. Никому не было дела к соседям, суровые условия планеты приковывали к куполам, требовали напряжения всех сил только чтобы удержать жизнь в их хрупких оболочках и извлечь из марсианских недр необходимые материалы.

— Внимание, здесь походный лагерь разведывательного отделения купола «Обама», Соединённые Штаты Америки. Я коммандер Даниэла Риверстоун. Немедленно остановитесь и назовите себя…

Как всегда Айно был на высоте, сразу сообразил, что янки их тоже заметили, и переключил рацию на штатовскую частоту. Женский голос хоть и звучал волнующе мелодично, но противные нотки официальности и превосходства неприятно резонули слух Максима. Можно было подумать, что за тысячи километров вокруг есть какой-то иной купол каких-то других штатов. «Ну, сучка феминистская, сейчас я тебе встречу на Эльбе устрою» – беззлобно подумал Кедров и продекламировал:

— Здесь партия геологоразведки купола «Капица» Советский Союз. Я начальник партии Максим Кедров. Следую истинным курсом 82 градуса.

Он специально указал направление в абсолютном счислении. Любовь американцев к информатизации при полном отсутствии здравого смысла порождала массу анекдотов. Никакой другой нации мира не пришло бы в голову приниматься за расчёты курса обьекта, если при этом он несётся на тебя. Пять минут незнакомой американке понадобилось, чтобы это сообразить. За это время солнечные батареи и бобкэт значительно выросли в поле визира – уже стали видны растяжки панелей, а на темносером корпусе вездехода проступили наросты датчиков и усики антенн.

— Шеф Кедров, ваша машина движется на наш лагерь. Это нарушение договора о статусе походных лагерей планетарного права. Вы вошли в пятикилометровую зону. Немедленно остановитесь!

Голос, цедящий английские слова дышал яростью и злостью. Максиму было на это плевать, он шёл сюда неделю – через тысячи километров пустоты, кратеров, трещин. Шел, чтобы вернуться ни с чем? Как побитая собака с опущенным хвостом?

— Карим, включи дальномер, двигай прямо на них, остановишься метров за пятьдесят.

Приказал он хрипло, переключаясь на внутреннюю связь. Механик-водитель, несомненно, слышал его разговор с американцами и разделял упрямство Максима. «Зубр» вздрогнул, прибавил ход.

Динамики взорвались угрозами и обвинениями. Когда стало ясно, что советский вездеход не остановится, а его лазерный луч скачет по корпусам бобкэтов, американцы заткнулись.

— Всё начальник, как в аптеке, 50 метров и совсем нет сантиметров.

— Хорошо Карим, насколько у нас осталось энергии?

— Часов на 16, не больше, а потом кирдык, совсем мёртвыми будем.

— Айно, давай связь с Капой, доложи, что мы в точке ноль и свяжи с Болотовым.

С выключенным мотором голоса в кабине звучали непривычно громко. Уши привыкли фильтровать слова из шумов механизмов и теперь бастовали – ныли от тишины. Максим говорил с экипажем, не отрываясь от окуляров. Вокруг крошечного «зубра» был марсианский вечер – маленькое солнце золотило вдали громаду горы Элизия на севере, здесь на равнине каждый каменистый бугорок тянулся густой тенью на восток. Песок потерял свой грязно оранжевый цвет, оттенки красного, стал темно-бурым и мрачным. Ничем этот пейзаж не отличался от виденных Кедровым раньше марсианских долин. Трещины, воронки, изредка нагромождения камней, угловатых с резкими сколами. Атмосфера, лишённая плотности и влаги не вылизывала здесь минералы. Они трескались от перепадов температуры, подтачивались песчаными бурями.

Было решительно непонятно, что могло выдать мощный пакет радиосигналов. Учёные куполов объявили о своей непричастности. Старые добрые мысли о братьях по разуму или на худой конец обломках летающей тарелки немедленно взбудоражили умы. На Землю и обратно полетели команды, инструкции, распоряжения. Точка передачи лежала далеко за чертой досягаемости обычных вездеходов. Энергонезависимых аппаратов для дальней разведки не было, на Марсе в этом не нуждались. Тем не менее, из соседних куполов к ней рванулись две экспедиции. Американцы спешно разработали перевозную электростанцию из спутниковых солнечных батарей. У Советского Союза не было технологии мощных энергопанелей. Техники «Капицы» или Капы, как его называли американцы, пошли другим путём – из купола вышла колонна вездеходов, груженных аккумуляторами. Оставляя за собой контейнеры с энергией для обратной дороги, колонна как многоступенчатая ракета пошла к цели. Но для последнего рывка аккумуляторов всё равно не хватало.