СССР-2061. Том 5 - [38]

— Пошутил, конечно пошутил! Хорошо, поеду кататься дальше. Отдыхайте.

С места налёг на педали, с шуршанием умчался, дрожа фонариком, по ровной рулежке, к зеленеющему востоку. Оставил немного позади слегка смутившуюся Раису.

Что это такое всё, что такое вообще эта странная жизнь, которая горчит и радует одновременно, что такое люди? Светлеющий горизонт и слегка угловатые очертания самолётов, Ирка валяется под крылом и смотрит на своих мелких, на слепок весёлого и важного для них времени, проведённого перед Дворцом пионеров; экран альбома бледно отсвечивает на её лице. Над Гаваной оранжевый вечер, ребята плещутся у берега, студенты мединститута громко спорят в кафе о своих спаечных технологиях. Ворох времён и событий, ворох воспоминаний, сжатых пластами в гибкие рессоры, которые поддерживают тебя, когда начинает трясти. Импульсы в ЭДСУ, бросающие тебя в жуткие виражи, «против всех законов физики», как говорил один полковник в старом-престаром фильме, — и не дающие сорваться в неуправляемый штопор. Мамины руки, папин взгляд, запотевшая ладонь в четырёхпалой перчатке на ручке управления, брызги штукатурки от ныряющих в стену пуль. Романтики в балкерах, среди теснящихся глыб, и прагматики, высасывающие из пустоты дорогих кабинетов теории о «фиделистах» и «раулистах».

Мир, тесный от мыслей и направлений, но если сесть в «Аист» и дождаться, пока буксировщик оставит его парить на высоте: внизу будет нежная, тихая земля, и ничего другого не получится – только любить.

Раиса заметила, что идёт по рулёжке в ту сторону, куда уехал дон Андрон. Бетонка ползла навстречу её шагам, и казалось, что здесь, сейчас – начало разгона, чуть позже – скорость принятия решения, после – взлёт. Ощущение стало таким сильным, что захотелось раскинуть руки. Она прошла всего метров двадцать, как сбоку скакнула Ирка:

— Без меня решила убежать? Так не пойдёт, не пойдёт! — она взяла её за руку. — В такую ночь – только вместе!

— Уже почти утро.

— Тем более!

— Может, бегом? — поинтересовалась Раиса.

— Ты ещё на это способна? Или ты слегка издеваешься? А то побежали! — Ирка сорвалась с места и пробежала несколько метров. Обернулась с лукавой улыбкой и выражением весёлого превосходства в глазах. Покачала головой. В ответ Раиса меланхолично помахала ей ручкой:

— Не сегодня.

Они вместе пошли по аэродрому, тихонько переговариваясь о том, о сём; лица их постепенно светлели. Обсудили, конечно, волейбольный чемпионат и конкретно броски Лены Смараджич, вспомнили о новых аттракционах в «Аквапарке на Речном», не забыли перемыть кости друзьям-мальчишкам. Заскочили переодеться в свою каюту, в одну из двух модульных семиэтажек, похожих на надкусанные початки кукурузы.

Вскоре, оставив позади городок лётно-спортивного лагеря, шли к пруду. На шеях болтались полотенца. Рассветные лучи тихо струились через липовые кроны.

Раиса в очередной раз вдруг подумала, насколько всё-таки огромен Союз. Две девчонки шлёпают утренней аллеей, где-то на кораблях строятся на подъём флага, составы иглами летят по эстакадам к Тихому океану, в солёный вечер – там, на Камчатке, уже возвращаются с трудовой вахты. Её остров, даже если теперь считать с Гватемалой вместе, уместился бы на этом пространстве очень много раз… С холма сбежали к реке. Ирка, скидывая шорты, радостно заметила:

— Обрати внимание – твой цветок! В принципе, можешь засушить и отправить маме с папой. Он уже не в «Красной книге», пионерия постаралась.

Неподалёку, в тени кустарника, скромно выглядывали, светились фиолетовым и жёлтым венерины башмачки. Раиса наклонилась, протянула руку – и не смогла, лишь погладила робкие лепестки ладонью, отступила на шаг. Все занимались своим делом: юннаты сокращали «Красную книгу» и расширяли «Зелёную», атомщики в Центральной Африке возводили станции холодного синтеза, колонисты осваивали Марс, учителя – учили, врачи – лечили. Она вдруг поняла: всё просто, романтик – это человек, который занимается любимой работой. Ей немедленно захотелось напечатать на своём лётном шлеме изображение этих цветов – как свой герб, как знак того, что мы, вся «наша совокупность», не дадим отныне погибнуть ничему доброму. Ирка уже готовилась прыгнуть с обрывчика.

— Я лучше пошлю им стихотворение, — сказала Раиса. — Вода, наверно, холодная, кстати. Не боишься, что наши уставшие ноги сведёт?

— У меня серёжки в ушах, если что – кольнусь. И вообще, у меня папа – Василий Иваныч, — Ириска махнула воображаемой шашкой. В следующее мгновение она бултыхнулась.

Раиса посмотрела наверх, в небо, и её лицо снова расплылось в улыбке. Сквозь бледную голубизну быстро двигалась звезда космопорта «Памир». «Скоро», — подумала Раиса: «Скоро! Скоро! Скоро!» Скоро!

Белова Ольга 163: Трудные задачи

Сказочный вид стиснутой лесом реки не сумел отвлечь Леонида от тревожных мыслей. Быстрое течение Олхи играло отражением сосен, а тёмная зелень деревьев искрила частыми комьями снега. Небо свободно лилось в комнату сквозь окно во всю стену. Было светло, радостно и… неспокойно. Сквозь ароматы нагретого солнцем пластика и ковролина пробивались запахи йода, плесени и боли. Запахи надежд и сомнений: кому на выздоровление, а кому к вечному сну.