СССР-2061. Том 1 - [4]
014: Ночная смена, или рутина на "Терра-Феррариум"
Услышав голос начальника смены по громкой связи, вещавшей на весь "Феррариум", я оторвался от электронной книжки и надел курточку с карманами и логотипом станции. Карманы моей заношенной куртёхи были набиты всякими винтиками, гайками, прокладками, фторвиниловыми трубочками и проводками, также была записная книжка, ибо никогда не знаешь наперёд, что может пригодиться, схватил сумку с перекидным ремнём, нацепил внешний дозиметр (на всякий случай) и поспешил в свой электрокар.
"Феррариумом" назывался альянс перестроенных и доработанных до современных требований и по последнему слову техники, стоявших на этом месте цехов ранее железоделательного (как его в старину называли) завода. Литейный цех, прокатный цех, кузнечный цех с его ещё сохранившимися гигантскими паровыми молотами, гальванический цех с его исполинскими ваннами для нанесения покрытий на металл, термический цех — для закалки, отжига и отпуска изделий, а также отстроенный недавно в 2059 г. цех наноинструментальный. За такими мощностями скрывался самый ответственный, самый чудесный, дорогой и незаменимый цех, дававший горячую воду, электричество, пар, а зимой отопление всему заводу и городам близлежащим к "Феррариуму". Это, конечно, уже давно не чудеса, но не без гордости скажу, что котельная работала на холодном термояде. Как только Советские ученые разработали устойчивые системы ХТЯ-синтеза, то сразу же встал вопрос о применении этой жемчужины энергетики в стратегических отраслях промышленности по всему Союзу.
Пиковая мощность нашей установки всего 1,7 гигаватта, однако небольшая печка на плутонии всё-таки работала. После запуска закрытой системы холодного термоядерного синтеза встал вопрос о демонтаже "теплушки", но в связи с довольно отработанным, дешёвым и безопасным процессом добычи электроэнергии начальство решило выработать ресурс топлива, а уж затем подумать ещё… Кстати, топливо для теплушки можно было создать здесь же — в мега-лаборатории ХТЯСа, а отходы от "теплушки", как мы ласково называли атомный котёл, преобразовывались (принудительно старились) в обычный, уже не фонящий каменноугольный порошок.
Лаборатория служила прибежищем профессоров, желающих подтвердить свои идеи экспериментально, студентов, разработчиков, обслуживающего персонала станции. Порой и я туда заходил — обычный киповец, в простонародье — приборист, увешанный приборами, датчиками, тестерами всех энергий. В инвентаре также присутствовала противорадиационная защита… Кажется, что так много всего, но… самым незаменимым, конечно, были отвёртка, фонарик и ручка. Без ручки никак, ибо русские как любили всю бумажную волокиту, так любят и до сих пор… А так оно, видимо, надёжнее!
Для тех, кто не знает — КИПиА расшифровывается как контрольно-измерительные приборы и автоматика. Автоматики здесь у нас вдоволь, ведь провода, приводы, колонки дистанционного управления, трубки, по которым поступает вода и пар — никуда не делись, а также разнообразные виды приборов, как переносных, так и в щитах КИП, протяжённостью до 15–20 метров. К тому же не обходится местами и без программирования… В общем работы прибористу всегда хватает, хватало и будет хватать. Да хоть даже простой манометр заменить — и то, что не смена… Вот и сейчас, оторванный от книжки грозным голосом начальника смены Стерженькова, в 2:45 ночи спешу в "литейку", в литейный цех.
Здесь, в этом литейном цехе работал мастером ещё мой прадед, Василий Иванович Семёнов. Давно — в 40-х годах 20 века, когда без объявления войны германские войска напали на наш, Советский Союз, с 1941 по 1945 годы здесь мой прадед со своими коллегами в экстренных режимах разворачивал непростое тогда производство. Всё было переоборудовано, завезены и установлены станки, люди работали по 18 часов в сутки, получая пайку хлеба, как рассказывал мне отец, который слушал своего деда… Многие умирали от голода, истощения, жары, но… никто не жаловался. Все понимали ради чего они здесь, для чего призваны, и что должны делать…
Частенько, проходя по "литейке", я представлял себе своего прадеда, каким он был, как просто был одет, как просто разъяснялся с рабочими, такими же, в копоти, саже и пыли, мокрыми от пота — простыми трудягами, чьими руками, кровью и самоотверженным трудом выливалась, вытачивалась, закалялась и шлифовалась ПОБЕДА! Остались раритетные чёрно-белые, пожелтевшие фотографии его рабочих и его самого, после войны в шляпе, представительного, гордого своей значимостью для Родины, Отечества, Государства — простого рабочего человека.
До сих пор в некоторых местах этого цеха остались следы былого. Кое-где стены напоминали о прошлом — закопченные, кирпичные. Старый кран-балка так и остался огромным, ржавым памятником, валявшимся у дальней стены цеха. В углу были свалены в кучу ржавые цепи, опоки и крюки, стропы, тросы и прочий железный хлам, от которого осталось уже только это… люблю бывать здесь в этом мрачном углу у закопченной стены, ощущая некую таинственность, тайну и тревогу.
В "литейке", в одном из отделений цеха, полетела автоматика поддержания температуры и влажности в ответственном цикле литья деталей из высокочистых сплавов палладия с иридием и технецием, которые употребляются для изготовления узлов генераторов на сверхпроводниках. Такие генераторы были незаменимы не только для Челноков Общего Пользования — "чопперов", курсирующих по маршруту "Земля-Луна", но и научно-исследовательских шаттлов "Луна-Марс". Наш "Тера-Феррариум", как называют завод ученые, одним из первых в Советском Союзе освоил не только сверхтехнологичное литьё, но и обработку поверхностей наночастицами. Наносились сверхпрочные нанопокрытия, которые содержали в себе часть ответственных схем, проводников и нанотрубок, составляющих едва ли не всю топологию печатных плат и схем персональных компьютеров пятидесятилетней давности.
Подвиг и предательство — две стороны одной монеты. Вопрос только в том, кем и ради чего жертвует человек. Собой ради благой цели или близкими людьми ради выгоды. И кем его потом запомнят в веках: спасителем мира или инициатором геноцида, отважным первопроходцем или сумасшедшей обезьяной с гранатой, прекрасным рыцарем или подколодной змеей. Ведь от величия до подлости порой остается всего один, маленький шаг. Недаром они прячутся под одной обложкой…
Принято считать, что эксперименты в истории невозможны, потому что их нельзя повторить. И вообще, история не знает сослагательного наклонения. А если все же попробовать? Впрочем, вполне возможно, что перед нами предстанут не разные ветви и варианты одной-единственной истории, а бесконечное множество историй принципиально разных. В антологии собраны произведения, которые демонстрируют, как именно история меняет свое течение, выявляет истинное лицо событий и их персонажей, скрывая навсегда имена, мотивы, города и страны.
Научный детектив, он же «детектив наоборот». Бывает, что главным действующим лицом детектива становится ученый. В повести «Шесть букв» происходит обратное – толковый сыскарь поставлен в условия, в которых его опыт, ум, изворотливость и практицизм безостановочно тестируются вводными из мира формул и непреложных законов развития материи. В то же время характерные для suspense-детектива «правила игры на выживание» закручивают пружину читательского внимания до предела.
Полная версия повести (книжный вариант) (Из аннотации издательства) "Остросюжетный детектив с элементами мистики и фантастики "Остров Пинель" придется по душе любителям приключений. Автор до последнего момента держит читателя в напряжении. Можно смело заключать пари на всевозможные развязки: ни один из предсказуемых вариантов здесь не подойдет!"Повесть вышла отдельной книгой в апреле 2006 в издательстве "Покетбук".
«У Ника во дворе выросла груша.Это он так ее назвал — груша. Для себя. На самом деле дерево выглядело странно, если это вообще было деревом. Ник Черныш впервые обратил внимание на несколько корявых веток, растопырившихся из покрытого узлами тщедушного ствола, в разгар лета прошлого года. От груши у дерева были только листья. За лето оно отрастило с десяток робких зеленых пластинок, которые из-за ночных заморозков последующей зимы сначала свернулись в трубочки, а потом облетели под напором северного ветра. Ник грушу жалел и терпеливо накрывал ее от морозов картонной коробкой…».
В номере:Генри Лайон Олди. Она и ее мужчиныСергей Беляков. И ухватит за бочокСергей Сердюк. Не раствори в себе КумираАлександр Матюхин. Народный способТатьяна Тихонова. Серые, в черную рябь.
В первый вторник после первого понедельника должны состояться выборы президента. Выбирать предстоит между Доком и Милашкой, чёрт бы их обоих побрал. Будь воля Хаки, он бы и вовсе не пошёл на эти гадские выборы, но беда в том, что мнение Хаки в этом вопросе ровным счётом ничего не значит. Идти на выборы надо, и надо голосовать под внимательным прищуром снайперов, которые не позволят проголосовать не так, как надо.© Sawwin.
Ее история началась в поезде.На дворе 1956-ой год, и миром правят осевые силы Третьего Рейха и Императорской Японии. Чтобы отпраздновать свою победу, Гитлер и Император Хирохито устраивают тур Аксис: ежегодное соревнование мотоциклистов среди соединенных континентов. Победитель награждается аудиенцией с крайне скрытным, ставшим почти затворником, Адольфом Гитлером в Токио, на Балу Победителей.Яэль, бывшая заключенная лагеря смерти, насмотрелась на достаточное количество страданий, и пять волков, вытатуированных у нее на руке, являются постоянным напоминанием о тех дорогих ей людях, которых она потеряла.
«Тянитолкай» – остроумный рассказ, написанный в 1966 году и посвященный фантастическим отношениям писателей и КГБ. В уста чекистов из Большого дома на Литейном, 4, автор вложил высказывания диссидентов: «Взгляните только на редакторов: ни одного приличного человека! Если не подлец, так дурак, а если не дурак – то негодяй», – сказал мой сосед с неожиданной страстью. «А иначе и не удержится!» – добавила девушка. Я с удивлением переводил глаза с одного сотрудника на другого. Право, можно было подумать, что я нахожусь посреди самых крайних, самых прогрессивных из моих знакомых.
В Аскерии – обществе тотального потребления, где человек находится в рабстве у товаров и услуг и непрекращающейся гонки достижений, – проводится научный эксперимент. Стремление людей думать заменяется потребительским инстинктом. Введение подопытному гусю человеческого гена неожиданно приводит к тому, что он начинает мыслить и превращается в человека. Почему Гусь оказывается более человечным, чем люди? Кто виноват в том, что многие нравственные каноны погребены под мишурой потребительства? События романа, разворачивающиеся вокруг поиска ответов на эти вопросы, унесут читателя далеко за пределы обыденности.
История, близкая по духу к «Тяжело быть богом», рассказывает о планете Озерон и организации, известной как Корпус. В попытке взрастить и воспитать цивилизацию, агенты влияния Корпуса используют все возможные методы… Удастся ли им это?
