СССР-2061. Том 1 - [2]

Патимат открыла контейнер и широким жестом разбросала сажу на свободном месте между насыпанными ранее чёрными пятнами; затем сунула пятерню в остатки и чёрной перчаткой вывела на поверхности планеты подпись корабля: "Ch-6".

2063: Юрген

Имя вопреки домыслам глупых журналистов было вовсе ни при чём: "Юрген" это не "Юрий", хотя оба происходят от греческого "Георгия". Просто он умудрился защитить кандидатскую в 23 года. Это не являлось абсолютным рекордом — математики защищались и в 22, но ему, климатологу, пришлось провести много времени на практиках по метеостанциям всего земного шара; даже возле Антарктиды; а уж сколько станций он объехал внутри СССР — от родного Шварцвальда до далёкого Хоккайдо на востоке, этого он не смог бы вспомнить точно даже при большом старании.

В те январские дни, когда его ровесники отмечали "экватор" — экзамены на четвёртом курсе, разделяющие две половины семилетнего обучения, Юрген сидел перед диссертационым советом и знакомился с официальными оппонентами, которых представлял сам ректор:

— Unsere Kollegen, Professor Gennadi FitilЖw aus Leningrad und Professor Jaroslaw Kaschewarow aus AkademstДdtchen.

После часовой беседы два весёлых гостя из РСФСР объявили, что по русской традиции в случае успешной защиты оппоненты проставляются соискателю на банкет; и все пошли в кантину, где профессура заказала пиво, к великому смущению Юргена отнюдь не безалкогольное.

Именно молодой возраст климатолога со степенью послужил решающим фактором для заключения трёхлетнего контракта и для первенства на Церемонии.

Для подготовки к Церемонии он вёз большой объём груза N0.

При облёте Марса он увидел Фобократер с высоты, а после примарсения местный руководитель SemЖn SemЖnytsch сразу же повёз его вместе с грузом N0 туда, где когда-то упавший спутник пробил большую яму и позволил робурильщикам начать работы с более глубокого старта.

В день Церемонии десять вахтовиков и Юрген спустились на несколько сот метров к самому низу шахты. На дне переглянулись, SemЖn SemЖnytsch кивнул, и Юрген просто отстегнул и снял шлем. То, зачем его избрали на Земле, свершилось: он сделал первый вдох марсианского воздуха. Все напряжённо смотрели; когда же он улыбнулся, и показал им большой палец, стали со смехом отстёгивать свои шлемы.

Струйка породы осыпалась со стены, и все тут же повернулись к ней. Спустя мгновение осознали: их смутил непривычный шелест, которого они тут, на Марсе, никогда не слышали напрямую, без шлемофонов; а на базе, где они ходили без защиты, со стен ничего не сыпалось. Стали ловить другие звуки и услышали тихое шипение привезённого с Земли ксенона, он же груз N0, и местного кислорода.

Затем Юрген задрал голову и увидел кружок неба со звездой над входом в шахту. Через несколько часов газ рассеется, и людям ещё долго придётся носить скафандры на поверхности, пока не заработает реактор с выдачей ксенона. Но в эту минуту они стояли на Марсе, под звёздным небом, и вдыхали лёгкими воздух из малолетучего газа с 20-ю процентами кислорода.

2064: Семён Семёныч

Гравизал не может полностью заменить земную силу тяжести, поэтому настал час возвращения, не подлежащий обжалованию ни в каких медицинских инстанциях. После прилёта с Марса Семён Семёныч регулярно просматривал снимки поверхности, приходившие с группы спутников "Афобос", чтобы мысленно вернуться на любимые ландшафты.

В эту ночь карты Марса снова обновились, и на знакомом холме Семён Семёныч не увидел знакомых подписей. Увеличив картинку, он обнаружил, что знаки, написанные прилетавшими капитанами, стали терять цвет и чёткость.

Зрение оказалось в порядке.

Семён Семёныч почувствовал грустинку, которая исчезла всего через секунду после появления, а потом счастливо закрыл глаза и попытался представить, как оно там, на холме, где, наконец, появились роса и ветер.

8-11 января 2011 г.

Евсеев Станислав 002: Техника безопасности

— Держите, держите, улетит сейчас!

Пожилой, седенький землянин посмотрел с удивлением, но блокнот держал цепко. Три, два, один, пошла компенсация! Волна плотного теплого воздуха растрепала комнатную зелень, давно впрочем, привычную. Эти растения родились и всю жизнь росли под климатическим куполом, требовавшим ежечасного выравнивания давления — привыкли. Как и гид. Гость был редкий — историк. Почему, спросите? Во-первых, форма. Совсем немного профессий требует такого компактного, метр-восемьдесят тела. Космонавты крепче, инженеры изящнее. Социальные работники пытаются быть похожими сразу на всех. Историки старательно копируют предков своей эпохи. Значит, перед нами двадцатый-двадцать первый век во плоти, угу… А вот с писателями никогда не угадаешь. Но гость держал в руке блокнот — редкий, несерийный инструмент, рождаемый по особому заказу из живой разумной бумаги.

— Вы приехали писать книгу?

А еще гость носил очки. Видимо, мастер своего дела.

— Да. На шесть месяцев, я полагаю.

— Есть-пить хотите?

— Я хотел бы осмотреть город. А вы меня проведете.

Интересы у гостя были странные. Обычно прилетающие хотели сначала увидеть верфь, где усилиями сотни стран уже сорок лет строился и (еще тридцать лет будет) первый звездолет человечества. Потом — по своей специальности. Когда-то объявленный для Марса принцип выбора технических решений (Кое-где крайне спорно переведенный как "Tabula Rasa") соблюдался не строго, но посмотреть на границы прогресса хотели все.