Средние века: очерки о границах, идентичности и рефлексии - [3]

Второе важное обстоятельство заключается в самом появлении в триадах имени Артура. Почти все «мабиноги» (позднейшие), где действует Артур, как уже говорилось, написаны под влиянием «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского и континентальных рыцарских романов. Первое, достаточно случайное, упоминание Артура мы встречаем в «Истории» Ненния¹⁰. (Замечу, что здесь нас не занимает задача идентификации исторического Артура, если он вообще существовал). Развернутый образ Артура содержится в «мабиноги» «Видение Ронабви» и в сочинении Гальфрида. Время действия «Ронабви» позже даты выхода в свет «Истории бриттов»¹¹, поэтому влияние первого сочинения на второе исключено (в отличие первых четырех ветвей «Мабиногион» и триад). В «Видении Ронабви» Артур — могущественный бриттский вождь, однако не в прошлом, а в «параллельном» мире, куда попадает герой повествования Ронабви — валлиец середины XII в. В «Видении» можно обнаружить слабое влияние франко-нормандской литературы и, как мне кажется, значительное — «Истории бриттов». Образ Артура перекочевал в «Видение» именно в том виде, в котором он сложился в сочинении Гальфрида Монмутского.

Каков же Артур у Гальфрида? Фигура короля Артура является ключевой в «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского (ок. 1100—ок. 1155 гг.). Ни одному из героев этой книги (включая прародителя всех бриттов — Брута) не посвящено столько страниц. Но дело не только в объеме.

Предшествующая появлению Артура часть «Истории» является как бы «увертюрой», где вкратце «проигрываются» основные темы «истории Артура». Важнейшая из них — «Британия и Рим». Брут, первый вождь бриттов, был праправнуком троянца Энея и (по другой линии) — потомком «царя Италии» Латина¹²; Брут женился на дочери «греческого царя» Инногене¹³. Таким образом, в его потомках, по Гальфриду, текла троянская, греческая и латинская кровь. Любопытно также прорицание, услышанное Брутом во сне:

«Остров тот средь зыбей гигантами был обитаем,

Пуст он ныне и ждет, чтоб заселили его

Люди твои; поспеши — и незыблемой станет твердыней,

Трою вторую в нем дети твои обретут.

Здесь от потомков твоих народятся цари, и подвластен

Будет этим царям круг весь земной и морской»¹⁴.

(Заметим в скобках, что цитированный отрывок есть повторение с небольшими изменениями знаменитого пророчества из вергилиевой «Энеиды»:

«Та же земля, где некогда род возник ваш старинный,

В щедрое лоно свое, Дардана стойкие внуки,

Примет вернувшихся вас. Отыщите древнюю матерь!

Будут над всею страною там царить Энея потомки,

Дети детей, а за ними и те, кто от них народится»¹⁵.)

Сопоставление этих двух отрывков позволяет сделать два заключения: во-первых, Гальфрид явно писал свою «бриттскую “Энеиду”», только вместо одного героя, Энея, у него герой коллективный — бритты; как мы увидим позже, воплощенные в образе Артура. Во-вторых, Бруту пророчество советует плыть к новым землям («острову»), а Энею — вернуться на землю предков. Для потомков Брута вернуться на «землю предков» значит «вернуться в Рим». Но, как мы увидим дальше, возвращение это чревато различными бедствиями.

Первыми такое «возвращение» совершили бриттские короли Бренний и Белин. Рим был завоеван ими. Белин вернулся в Британию, а Бренний остался в Италии и судьба его, судя по всему, была печальной. Вот что пишет об этом Гальфрид: «После разгрома римлян Бренний остался в Италии, неслыханно утесняя народ. Поскольку Римская история повествует о некоторых его поступках и о том, чем все это кончилось, я счел излишним останавливаться на этом, дабы не растягивать и не распространять мое сочинение…»¹⁶. Таким образом, получается, что «возвращение» бриттов в Рим не состоялось.

Через некоторое время уже Рим «идет» на бриттов. Юлий Цезарь оказывается в Британии и требует, чтобы король бриттов Кассибеллан покорился римлянам, т. к. оба эти народа происходят от Энея. Кассибеллан возражает, что, хотя и римляне, и бритты ведут свою историю от Приама, тем не менее, бритты не покорятся: они любят свободу, в отличие от римлян. В последовавшем бою Ненний, брат Кассибеллана, захватывает меч Юлия Цезаря, обладающий волшебной силой, но сам получает ранение этим оружием. Через 15 дней Ненний умирает, и в саркофаг к нему кладут этот меч, прозванный Желтой Смертью¹⁷. «Династическая связь» бриттов с Римом (через Брута) дополняется еще одной связью, символизированной мечом Цезаря. И в том, и в другом случае связь посредством «крови», но в то же время и «пролития крови», убийства: ведь Брута изгоняют из Италии за убийство отца¹⁸; Цезарь мечом смертельна ранит Ненния, но меч переходит к последнему и погребается вместе с ним. В дальнейшем повествовании «династические» связи Британии и Рима обновляются: король Арвираг женится на дочери императора Клавдия — Гевиссе¹⁹; император Константин был сыном сенатора Констанция и Елены, дочери Коеля, короля Коерколуна²⁰.

Вторым, после Брута, важнейшим персонажем «доартуровской» части «Истории бриттов» является Максимиан (Максим). Максимиан, внук короля Коерколуна, Коеля, имперский военачальник, пытается овладеть императорским титулом. Эта попытка «возвращения бриттов в Рим» заканчивается трагически и для самого Максимиана (он гибнет) и для бриттов. Во-первых, в Британии не остается воинов, так как претендент уводит их в Галлию и Италию. Во-вторых, в связи с предыдущим, на остров начинаются набеги пиктов и германцев. В-третьих, не в силах противостоять этим набегам, остров покидают римляне