Средневековые города и возрождение торговли - [39]

Всюду это были купцы, которые брали инициативу и направляли события. Ничего не было более естественного, чем это. Они были самые активные, самые богатые, влиятельные среди городского населения, они выносили с большим нетерпением то положение, которое противоречило их интересам и умаляло их доверие к самим себе.^[129] Роль, которую они играли, невзирая на огромное различие во времени и в условиях, широко и удобно сравнить с ролью, которую усвоил себе капиталистический средний класс в конце XVIII в. в политической революции, положившей конец старому порядку вещей. В том и другом случае, социальная группа, которая была прямо заинтересована в перемене, усвоила руководство оппозицией, а за ней следовали народные массы. Демократия в средние века, как и в новое время, получила свое начало под водительством немногих избранных, которые ввернули в свою программу смутные чаяния народа.

Епископские города были первыми аренами битв. Было бы определенной ошибкой приписывать этот факт личности епископов. Большое число их отличалось, наоборот, своей явной заботой об общественном благе. Превосходные администраторы, память о которых народ хранил столетия, не были редкостью среди них. В Льеже, например, Нотгер (972 — 1018) атаковал лагери разбойников баронов, которые опустошали окрестности; отвел от обычного русла рукав Мааса, чтобы сделать город более богатым и усилить его укрепления.^[130]

Подобные примеры легко можно было бы привести из истории Камбре, Утрехта, Кельна, Вормса, Майнца и некоторого числа городов Германии, где императоры старались, во время боробы за инвеституру, назначать прелатами людей одинаково известных своим умом и своей энергией.

Многие епископы были добросовестны в отношении к своим обязанностям, многие также считали необходимым защищать свое правительство против требований подданных и старались держать их под автократическим, патриархальным режимом. Соединение в их руках светской и духовной власти приводило к тому, что всякая уступка представлялась гибельной для церкви. Не надо забывать, что их функции обязывали их всегда оставаться в городах и что они боялись, с известным основанием, затруднений, которые будут причинены автономией бюргеров, среди которых они жили.

Наконец, церковь имела мало симпатии к торговле. Эта враждебная к торговле позиция должна была привести к тому, что церковь была глуха к желаниям купцов и народа, который группировался позади них, что она не шла навстречу их желаниями получала неверное впечатление об их реальной силе. Из этого вытекали непонимание, разрыв и открытая враждебность, которая в начале XI в: сделалась окончательно неизбежной.^[131]

Движение началось в северной Италии. Здесь торговая жизнь была старше и здесь политические последствия ее были более ранними. К несчастью, очень мало деталей известно относительно этих событий. Известно, что смуты, жертвой которых тогда стала церковь, едва ли могли задержать ее падение. Жители городов страстно принимали сторону тех монахов и священников, которые осмеливались вести борьбу с дурными обычаями духовенства, нападали на симонию и браки духовных и обсуждали вмешательство светской власти в управление церкви к выгоде папы. Епископы, назначенные императором и оправдывавшие этот факт, таким образом встретились с оппозицией, в которой мистика, требования купцов и недовольство, вызываемое бедностью предпролетариата, смешивались и взаимно усиливали друг друга. Известно, что дворянство приняло участие в агитации, потому что это давало ему возможность поколебать епископский суверенитет, и делало общее дело с бюргерами и патаренами — имя, которым консерваторы презрительно называли своих противников.

В 1057 г. Милан, тогда первый город в Ломбардии, был в открытой революции против архиепископа.^[132]Превратности борьбы за инвеституру естественно распространили смуту и дали ей поворот все более благоприятный для восставших, пропорционально тому, как дело папы шло лучше дела императора. Здесь были учреждены, с согласия епископов или вопреки им, магистраты с титулом консулов, и им поручено было управление городом.^[133] Впервые упоминаются эти консулы в Лукке в 1080 г., но вероятно не впервые они там явились. Здесь в 1068 г. упоминается коммунальный суд, характерная черта города, который должен был существовать в то же самое время во многих других местах.^[134] Консулы Милана не упоминались раньше 1107 г., но они, конечно, существовали гораздо раньше, чем эта дата. Со времени этой даты они показывают характерные особенности коммунальных магистратов. Они выходили из разных классов, из capitanei, из valvassores, из cives и представляли городскую общину (comrnunio civitatis).

Самая типичная черта этой магистратуры была в ее срочном характере, что было в резком контрасте с пожизненными обязанностями, которые тогда знал феодальный режим. Эта срочность обязанностей была следствием их избирательного происхождения. Взявши в свои руки власть, городское население доверило ее делегатам, выбранным этим населением. Таким образом, был утвержден принцип контроля в тоже время, как и принцип выборности. Муниципальная демократия со времени первых попыток ее организации создала орудия, необходимые, чтобы ее власть могла функционировать, и твердо встала на тот путь, по которому следовала с тех пор.